– Каком?

– Что мы надерем голландцев.

– Не знал, что ты болельщик, – удивленно заметил Фурнье.

Он не верил в успех сборной России, но сомневаться в том, что «Интер-Полюс» скоро упадет к его ногам, как спелое яблоко, оснований не было.

Рюмин немного подумал и накинул на плечо ярко-желтую, почти оранжевую сумку для всяких мелочей, которую подарила ему Кармен.

К этой дизайнерской сумке еще прилагался дорогущий портфель такого же убойного цвета, но Рюмин не знал, что с ним делать.

Другое дело сумка – полезный аксессуар в редкие минуты отдыха.

К тому же Кармен настаивала, чтобы он носил ее подарок.

«Ей будет приятно», – подумал Рюмин и выбежал из квартиры.

Он уже опаздывал.

* * *

Троянов ждал Рюмина в баре.

Наблюдение у квартиры было решено не выставлять. Троянов был уверен, что Рюмин в последний момент не передумает и в любом случае поедет вместе с Кармен на футбол.

А Рюмин действительно не жалел, что оказался в этот вечер в толпе болельщиков перед большим телевизионным экраном.

Матч был захватывающим. Один – один! Напряжение нарастало. В зале кричали, плакали, вскакивали и садились.

– Когда это закончится? Я больше не в силах вынести, – стонала Кармен.

– Сейчас мы забьем один гол, и все, – благородно пояснил Рюмин.

– Но ты же обещал болеть за Голландию!

– Сборная России забьет, и буду болеть за «оранжевых», – дипломатично заметил Рюмин.

Русские забили два гола в дополнительное время. Победа была сокрушительной и бесспорной.

– Как Гус Хиддинг может играть против своих соотечественников? Я приеду домой и сожгу его дом, – мстительно сказала Кармен.

– Но он только тренирует, это бизнес, – пытался оправдать «творца русской футбольной революции» Рюмин, но, встретив гневный взгляд Кармен, предпочел замолчать.

Правда, ненадолго. Судя по взглядам российских болельщиков, братание с голландцами, продолжавшееся в течение всего вечера, могло плавно перерасти в драку.

– Пора уезжать, – сказал Рюмин и потащил Кармен к выходу из бара, не дожидаясь окончания матча.

На улице к ним присоединились два охранника Рюмина, которые все это время просидели в углу бара, не отрывая глаз от экрана.

Теперь они с независимым видом держались в стороне, изображая случайных прохожих, которые разглядывают стены домов, балконы и вообще дышат свежим воздухом.

Охрана имела указание хозяина не портить романтический вечер.

Через две минуты после Рюмина из бара вышел Троянов.

В наушниках он слышал голос своего напарника:

– Идут по переулку в направлении Тверской. Видимо, будут гулять. Машина там не проедет.

Сразу же после окончания увлекательного матча на центральные улицы города высыпало около миллиона ликующих болельщиков.

Накопившееся напряжение требовало выхода. Милиция, получив строгие инструкции, не вмешивалась и не делала замечаний разбушевавшимся фанатам.

Толпы возбужденных до истерии людей шли вниз по Тверской, смешивались с людскими ручейками из соседних улиц, обнимались и пели.

Крепкие парни захватили грузовик. Водитель счел благоразумным не возражать и принял участие во всеобщем веселье. «Черт с ним, с грузовиком! Здоровье дороже».

Переполненный грузовик медленно продвигался в потоке людей.

Здесь же гарцевали всадники. Прохожие дружно скандировали «Россия, вперед!». Танцевали лезгинку и прочие русские народные танцы.

Кармен уже забыла о проигрыше сборной Нидерландов. Она была в восторге.

– Как во времена Французской революции, когда снесли Бастилию, – сказала Кармен и всем телом прижалась к Рюмину.

Почувствовав ответную дрожь, она дрожащими от желания пальцами стала теребить Рюмина за талию и чуть было не сорвала оранжевую сумку, болтающуюся на бедре.

Наблюдавший за ними со стороны Троянов болезненно поморщился. Это не входило в его планы.

Рюмин и Кармен выбрались вместе с толпой на Манежную площадь.

Возбужденные юноши плескались в бассейне у фонтана, залезали на колонны, свешивая вниз ноги и размахивая флагами.

– Пойдем на набережную, – предложил Рюмин.

В небе вспыхнули разноцветные фейерверки. В толпе зажигали бенгальские огни. Город погрузился в разноголосицу победных гудков автомобилей.

Миновав Красную площадь, Рюмин с Кармен в обнимку вышли к Васильевскому спуску и свернули на набережную.

В какой-то момент толпа осталась позади.

Кармен подбежала к парапету и с восторгом смотрела, как в темной воде отражаются вспышки фейерверков.

Она хотела обернуться к Рюмину и поцеловать его.

Но не успела. Ей показалось, что кто-то бросил в него бенгальский огонь.

Одежда на Рюмине вспыхнула. Он упал и рассыпался, как сломанная игрушка.

Троянов, еще в баре прикрепивший к оранжевой сумке Рюмина пластиковую взрывчатку, удовлетворенно посмотрел на вспышку и свернул в переулок, ведущий к Лубянке.

Кармен дико закричала, не чувствуя боли в обожженных руках.

Но крик заглушили разрывы фейерверков.

* * *

– Один болельщик сильно пострадал от салюта. Увечья и ожоги, – докладывал невидимому собеседнику дежурный по Москве в форме милицейского полковника.

Из трубки доносился возмущенный голос.

– Товарищ генерал, ничего удивительного. Мощность они не рассчитали. Покупают всякую дрянь. Поэтому летальный исход. Бывает. Редко, но бывает. Последствия от этих игр всегда тяжелые. Да, пострадала и девушка-иностранка. У нее ожоги рук. Врачи на госпитализации не настаивают.

Трубка опять нечленораздельно и грозно заверещала.

– Подданная Нидерландов. Понимаю, что бардак. Да, нежелательно. Возможны столкновения. Не допустим. На теракт не похоже, но эксперты пока не дали заключения. – Облегченно вздохнув, дежурный положил трубку и усталым голосом предупредил сидящего рядом майора: – Смотри, чтобы не попало в прессу. Яйца отрежут всем сверху донизу. Потом будут разбираться.

– Не знаю, чего там разбираться? – проворчал майор. – Понятно, что мужика специально взорвали.

– Оставь свое мнение при себе! – строго прикрикнул полковник. – Дано указание людям праздник не портить!

После того как Рюмин превратился в живой факел, прошло почти два месяца. Екатерина уже теряла надежду на освобождение Максимова.