— Миа, не надо привлекать к себе лишнее внимание.

— Тебе не кажется, что я и так привлекла его. С первой минуты. Моих птичек очень сложно не заметить.

Права ведь. Снова права. А ведь он очень многое бы отдал, чтобы не было ни этих птичек, ни ее силы с огромным резервом. Чтобы она была просто обычной ведьмой. Тогда не было бы этих проблем… и страха бы тоже не было. Оттого, что не позволят… заберут… уведут. Ведь девушка слишком ценна и важна для Долины. И вручить такой дар простому барсу…

От этих непрошеных мыслей, что разом разрушили все чувство покоя и умиротворения, стало больно.

— Не отдам, — хрипло прошептал Ирбис, зарываясь лицом в ее волосы. — Никому тебя не отдам.

Вздохнула. Тихонько, но он услышал. Мягко провела ладошками по его спине, плечам.

— Не отдавай, — согласилась она. — Я совсем не против.

Ласковый поцелуй, от которого сразу вспыхнула кровь и перехватило дыхание. Ему с трудом удалось сдержаться, чтобы не пойти дальше.

— Мм, — промычала молодая женщина, обхватывая его шею руками и теснее прижимаясь. — Ирбис.

— Спать, Миа, — произнес тот, с легким смешком отодвигаясь в сторону. — У меня утром драка, а у тебя поход на регистрацию.

— Ты сейчас о чем?

— Сама же сказала, что вам с Кианом надо зарегистрироваться. Вот завтра Ульф вас и проводит.

— Все предусмотрел? — фыркнула Солнечная.

— Нет. Я совершенно не предвидел того, что буду без ума от тебя, — с усмешкой парировал тот. — Спи, солнышко.

Миа

Мне казалось, что после того, что между нами произошло, уснуть сразу не получится. За короткий промежуток времени я пережила столько разноплановых и сильных эмоций: злость, разочарование, обида, понимание, страх и снова злость, а потом страсть. И все это мне пришлось пережить за какую-то пару часов.

Но как бы то ни было, я действительно уснула. Согретая теплом дорогого для меня мужчины, окутанная невидимым коконом покоя, счастья и умиротворения, просто закрыла глаза и провалилась в сон.

Сон был под стать моим ощущениям. Мягкий, как облако, воздушный, легкий и неуловимый. Я спала и в то же время нет, постоянно ощущая близость спящего рядом со мной перевертыша и остро реагируя на каждое движение, вдох и звук. И эта тонкая грань между сном и реальностью обостряла чувства до предела. Снова вернулся страх. Теперь, обретя счастье, я так боялась его потерять.

— Я знаю, что ты не спишь, — прошептал мне на ушко барс и осторожно прикусил мочку. — Твое дыхание изменилось… Стало тяжелым, прерывистым и частым… Что же мешает тебе, Миа?

А ладонь тем временем заскользила по обнаженному бедру, погладила вздрагивающий живот и сжала чувствительную грудь, заставив меня приглушенно охнуть и распахнуть глаза.

Все еще темно, лишь красные угли огня догорали в камине. Не ночь, но еще и не утро. Предрассветный сумрак и тишина, такой плотной она бывает лишь в это время суток.

— Пора вставать? — пробормотала я одними губами, чувствуя, как кожа покрылась мурашками и легкий озноб сотряс тело.

— Нет, еще не пора… Так что не дает тебе спать, Миа?

— Ты.

И ведь не солгала. Да, я привыкла засыпать и просыпаться рядом с ним, но раньше все было иначе. А теперь, когда мы были так близки, у меня не получалось просто лежать рядом и не реагировать на его присутствие.

Подушечками пальцев перевертыш продолжал чертить витиеватые узоры на коже. И каждое невесомое, как крылья бабочки, прикосновение вызывало новую волну желания, что стремительно накрывала меня с головой и сосредотачивалась внизу живота.

— Ирбис, — ахнула я, рефлекторно сжимая бедра и слегка приподнимая их.

— Ты так отвечаешь… так ярко. И кто кому мешает спать? — тихо рассмеялся он, приподнимаясь и нависая надо мной.

Его ладонь скользнула ниже, а пальцы осторожно проникли внутрь, растягивая мышцы лона и готовя его для проникновения. У меня даже дыхание перехватило от ожидания и предвкушения.

Как же сильно я хотела его! И это всего после нескольких прикосновений.

— Миа, — прошептал Ирбис, его плоть осторожно проникла внутрь всего на пару сантиметров и сразу подалась назад. — Миа, — второе движение было уже глубже, почти до упора, и мне пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. — Миа… — уже рычал он, ускоряя ритм и полностью лишая меня рассудка.

Мир остановился для нас двоих.

Я искренне считала, что лучше быть не может. Нельзя пережить снова столь безумное и опустошающее наслаждение, но ошиблась. Можно, и каждый раз близость была уникальной и единственной в своем роде. О чувствах размышлять не хотелось. Я знала, что это не просто секс и удовлетворение похоти, это что-то большее. Но что именно? Думать об этом было рано.

Уже значительно позже, с трудом переводя дыхание и почти засыпая рядом с ним, я тихо спросила:

— Ты мне скажешь свое настоящее имя?

— А чем Ирбис плох? — пару секунд спустя заметил он. — Миа, давай оденемся.

Какой-то странный переход. Я села и обхватила колени руками, смотря на то, как, совершенно не стесняясь наготы, мужчина встал и поднял с пола мою сорочку.

— Зачем? — ловя предмет одежды, спросила у него.

— Затем, что когда Киан проснется, то захочет навестить свою мамочку. А ты без одежды, — возвращаясь на кровать, заявил он.

— Я об этом не подумала, — призналась ему и надела сорочку. Ткань приятно охладила кожу. Но и сдаваться я не собиралась. — Значит, не скажешь?

Вздохнул и склонил голову:

— Это не имеет смысла, Миа. Все в прошлом.

— Я знаю, — подавив зевок, ответила ему, удобнее укладываясь на подушку. — Но думала, что… Ладно, неважно. Это твое право, говорить или нет.

Барс помолчал. Но когда я уже почти провалилась в сон, где-то на краешке сознания отчетливо услышала, как он, невесомо поцеловав в макушку, тихо произнес:

— Ксандер… Когда-то меня звали Ксандер.

Когда я проснулась в следующий раз, Ирбиса уже не было.

Последние мгновения неги и покоя. Сонно завозившись, еще до конца не проснувшись, я сладко потянулась, разминая мышцы, и провела руками по подушке.

Никого. Все еще не веря, распахнула глаза и быстро села в кровати, рассматривая пустую постель.

Ушел. Волшебство ночи исчезло, оставив лишь страх и тревогу. Я понимала, что он поступил правильно. Слезы и бабские истерики плохо настраивают на поединок, но успокоиться не могла. Страх липкой змеей прокрался к сердцу, мешая думать здраво.

В комнате было светло. Яркое, но холодное осеннее солнце уже взошло, и за окном слышалось мелодичное пение птиц и приглушенные голоса слуг, что суетились во дворе, занимаясь повседневными делами.