– Очнись! Очнись!

– Не хочу… – пролепетал Старыгин едва слышно.

Ему было так хорошо, так спокойно в этой тьме. Здесь не былоболи, не было страха и смерти. Только покой, бесконечный покой…

Но назойливый голос повторял:

– Очнись!

И он приоткрыл глаза.

Тут же на него обрушилась боль, боль и ужас.

Он вспомнил все. Вспомнил человека с меняющимся лицом,человека с кувалдой… вспомнил мертвые глаза экономки… это было слишком дико,слишком невероятно, чтобы быть правдой. Может быть, все это ему толькопомерещилось? Привиделось в тяжелом сне, из которого он вырвался с немалымтрудом?

Над Старыгиным склонилась тонкая гибкая фигура, приложила кголове мокрое полотенце. Боль немного стихла. Дмитрий Алексеевич разлепилпересохшие губы, прошептал:

– Где… где тот человек…

– Не беспокойтесь! – ответил ему удивительнознакомый голос. – Вам нельзя волноваться…

– Кто вы?.. – прошептал Старыгин и тут жедогадался. – Вера? Вера Антоновна?

– Да, это я, – подтвердила женщина. – Чтоздесь случилось?

– Здесь… здесь был человек… – Старыгинприподнялся, завертел головой. – Где он? Он ушел? Где уроборос?

– Что? – удивленно переспросила Вера. – Какойеще ур??борос? Как вы себя чувствуете?

– Как ни странно, не так уж плохо!.. – отозвалсяСтарыгин и встал, придерживаясь за стену. Комната поплыла перед его глазами, нотакой мучительной боли, как в первый момент, не ощущалось.

Он огляделся. Это была та самая комната, кабинет хозяинаквартиры, а прежде – жилище Якова Романовича… значит, и все остальное ему вовсене померещилось…

Старыгин застонал.

Вера озабоченно взглянула на него, стерла полотенцем кровьсо щеки.

– Вы можете идти?

– Могу, – неуверенно ответил Дмитрий Алексеевич исделал шаг.

Голова кружилась, но ноги держали его.

Он повернулся к стене, к тому месту, которое крушил человекс кувалдой. В стене зияла огромная дыра с неровными краями.

Значит, все это ему действительно не померещилось, все этосуществовало на самом деле – человек с кувалдой, человек с двумя лицами…итальянская картина, уроборос…

Сейчас ни картины, ни шкатулки с уроборосом не было. Их унестот человек…

– Я вызвала милицию, – проговорила Вера,поддерживая его. – Если вы можете идти, давайте спустимся ниже этажом. Тамживет одна женщина. Там вам будет спокойнее и безопаснее…

Старыгин оперся на ее плечо и медленно пошел к выходу.

Он был пока слишком слаб, чтобы возражать. И он пока незнал, что делать дальше.

Они покинули страшную квартиру.

Сверху доносились несмолкающие звуки ремонта, по лестницесновали рабочие с мешками и носилками, которым не было дела до странной парочки– бледного человека с запекшейся кровью на виске, опирающегося на плечо хрупкойженщины.

Спустившись этажом ниже, Вера позвонила в дверь.

– Это снова ты? – сухо осведомилась Янина, открывдверь. – А это кто?

– Впусти нас, – попросила Вера, покосившись наСтарыгина. – Мы все расскажем, только не на пороге.

Старыгин удивленно смотрел на красивую статную женщину,кутающуюся в длинный махровый халат. Мокрые нерасчесанные волосы змеились поспине.

Мимо прошел очередной гастарбайтер с мешком на плече.

Янина взглянула на него, зябко поежилась и отступила всторону:

– Проходите!

Закрыв за ними дверь, вопросительно взглянула:

– Так что же случилось?

Но тут она как следует разглядела Старыгина и немногосмутилась:

– Что с вами? На вас лица нет! Нужно вызвать врача…

– Не надо врача! – остановил ее Старыгин и шагнулвперед.

Прихожая перед его глазами закружилась, и он сел наподвернувшуюся табуретку, прислонился спиной к стене. Головокружениепрекратилось.

– Не надо врача! Нужно остановить его… или ее…остановить того человека, иначе будут еще смерти! О, теперь я понял, кто стоитза всеми этими смертями – Никанорыча, и пропойцы Синдерюхина, и МихаилаВолкова… Она шла за мной по пятам… велела мне узнать все про картины, а потомуничтожала людей, которые могли что-то про них знать…

– Что он такое несет? – спросила Янина,повернувшись к Вере. – Что за бред? Он или она… кто вообще этот человек?Это твой реставратор? Поздравляю, он ненормальный…

Вера хотела ответить, хотела объяснить, но вдруг осеклась,увидев лицо Старыгина. Дмитрий Алексеевич смотрел на что-то, и на лице его былоизумление. Изумление и ужас.

Проследив за его взглядом, Вера увидела на столике рисунок.Мужское лицо с узкими губами, с прямыми жесткими волосами и болезненно горящимвзглядом.

– Кто это? – прошептал Старыгин, протянув руку крисунку.

– Какое вам дело? – резко бросила Янина, зябкоповедя плечами.

– Это он… он только что был в квартире наверху! –Старыгин взял рисунок в руку, поднес к глазам.

– А я тебе говорила! – вступила Вера.

– Не может быть! – выкрикнула Янинараздраженно. – Он умер! Погиб в автомобильной катастрофе пять лет назад! Ине нужно ворошить прошлое, это ничего не изменит!

– Пять лет назад? – повторил Старыгин, какэхо. – Лидия тоже попала в автомобильную катастрофу, после которойпотеряла память… и тоже пять лет назад! Это не может быть простым совпадением!

– Лидия? – Лицо Янины изменилось, брови удивленнопоползли вверх. – У него была сестра… Лидия… когда мы поженились, она быласовсем маленькой…

– Кто это? – повторил Старыгин настойчиво.

– Это ее бывший муж, – ответила Вера, – ВадимВересов.

– Но он действительно погиб пять лет назад! –повторила Янина, закусив губу. – Я видела его в гробу!..

– А я видел его в квартире этажом выше! – перебилее Старыгин. – В той комнате, где когда-то жил Яков Романович!

– Откуда вы знаете про Якова Романовича? – Янинавзглянула на Веру. – Это ты ему рассказала?

– Она, – подтвердил Старыгин, – но сейчас нев этом дело… сейчас нужно остановить Вадима, пока не умерли еще люди…

– Вадима давно нет! – истерично выкрикнулаЯнина. – Он погиб!

– Он вернулся, – перебил ее Старыгин. – Он,или Лидия… скажите, если бы Вадим хотел где-то спрятаться… какое убежище онвыбрал бы?..

– Странно, что вы об этом заговорили… – голосЯнины стал неожиданно тихим и неуверенным. – Как раз недавно я проходиламимо этого места… на набережной Мойки, рядом с Юсуповским дворцом есть старыйпятиэтажный кирпичный дом. У Вадима там была мастерская, прямо на крыше. Яузнала о ней случайно и была там только один раз.