Я увидела Вадима на улице, заметила, как он вошел в этотдом, и пошла за ним. Думала, что он идет к другой женщине. По черной лестницеон поднялся на самый верх, с последней площадки по приставной лестнице выбралсяна крышу. Я уже поняла, что дело не в женщине, но должна была узнать, должнабыла дойти до конца… там, на крыше, находился маленький домик из железныхлистов и шифера, в нем Вадим устроил свою мастерскую. Когда он увидел меня,страшно разозлился, чуть не избил. Тогда дело уже шло к разводу, и эта историяпослужила последней каплей, переполнившей чашу моего терпения…

– Нужно идти! Нужно идти туда! – вскрикнулСтарыгин и вскочил на ноги. Его качнуло, он схватился за стену и с трудомудержался на ногах.

– Сидите, Дмитрий Алексеевич! – проговорила Вераснисходительно-заботливым тоном. – Никуда вам не нужно идти. Вам нуженпокой. Лучше всего, если вы приляжете. Сейчас приедет милиция, мы расскажемвсе, что знаем, и дальше они пускай сами этим занимаются. А я провожу вас кдоктору. У вас может быть сотрясение мозга, поэтому вам и привиделся умершийчеловек…

– Привиделся?! – воскликнул Старыгинвозмущенно. – Что, и мертвая экономка мне тоже привиделась? Вера, вы же еесами видели!

– Видела. – Вера переглянулась с Яной, заботливокоснулась лба Старыгина легкой рукой. – Конечно, там был какой-то человек,но вряд ли это был… вряд ли это был покойный Вадим…

«Это была Лидия», – хотел возразить Старыгин, нопромолчал.

– Может, вы все же приляжете? – предложила на этотраз Яна.

– Если можно, я хотел бы умыться, – ответилСтарыгин, поднимаясь.

Вера хотела поддержать его за локоть, но Дмитрий Алексеевичвзглянул на нее возмущенно и едва не зашипел, как его кот Василий, когдамалознакомые люди предлагали ему полукопченую колбасу.

Старыгин прошел в ванную комнату, склонился над раковиной идолго плескал в лицо ледяной водой. Потом взглянул на себя в зеркало. Лицобыло, как говорится, краше в гроб кладут. На скуле проступал большой багровыйсиняк, на виске красовалась огромная ссадина. Однако кровь больше не сочилась,а самое главное, от холодной воды прошло головокружение и прояснилось в голове.

И он понял, что должен найти Лидию, пока она еще существует,пока ее не вытеснила полностью та, вторая, личность. Человек с узкимбезжалостным ртом и глазами убийцы. Он должен найти Лидию сам, не передоверяяэтого милиции, потому что только он понимает, что с ней сейчас происходит.

Или хотя бы догадывается.

Старыгин выглянул из ванной.

Женщины разговаривали на кухне о чем-то своем, шумелзакипающий чайник.

Это были такие мирные, такие обыденные звуки! Казалось, вмире все стоит на своих местах, и в нем нет места чудовищным порождениям тьмы,порождениям больного мозга.

Дмитрий Алексеевич, стараясь не шуметь, проскользнул вприхожую, открыл входную дверь и выскочил на лестницу.

Там все еще сновали трудолюбивые сыны Востока, но снизу ужедоносились уверенные шаги и голоса сотрудников милиции.

Старыгин поднял воротник, опустил голову и, стремительносбежав по лестнице, проскочил мимо оперативников и припустил прочь от подъезда.

Ему показалось, что неподалеку мелькнуло до боли знакомое,как всегда простуженное лицо Александры Павловны Ленской, но он не сталпроверять это предположение. Отойдя подальше от подъезда, он поймал машину ипоехал на набережную Мойки.

Высадившись у Юсуповского дворца, он окинул взглядом его стройныйжелто-белый фасад, вспомнив знакомые с юности стихи:

Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки У стриженых лип на виду,Глотая туманный и стойкий Бензинный угар на ходу…

Там были строчки и об этом дворце, но сейчас егоинтересовало мрачное пятиэтажное здание красного кирпича по соседству. С узкойнабережной не удавалось рассмотреть крышу этого здания, но Дмитрий Алексеевичне сомневался, что Янина говорила именно о нем.

В этом здании был единственный подъезд, он был закрыт накодовый замок, однако, взглянув на кнопки замка чуть сбоку, Старыгин легкоразглядел три кнопки кода, которые блестели сильнее остальных, вытертыепальцами жильцов.

Нажав на эти три кнопки, Старыгин вошел внутрь и торопливозашагал вверх по крутой темной лестнице.

Откуда-то сверху донесся звук открывшейся двери, послышалисьдевичьи голоса:

– …нисколько не интересуюсь! Пускай он заткнется! Еслиего, блин, это не достает, так нечего на других пялиться!

– А тогда зачем ты в четверг на плаванье пошла? ЛизкаТихомирова мне говорила, что ты…

– А Лизка пускай тоже заткнется!

Две миловидные девушки прошли мимо Старыгина, продолжая свойразговор. Внизу хлопнула дверь подъезда.

Старыгин, слегка запыхавшись, поднялся на четвертый этаж.Дальше лестница стала еще круче и темнее.

Он преодолел последние марши и остановился на площадкепятого этажа. Выше лестницы не было.

«Та женщина, Янина, говорила, что с пятого этажа на крышуможно подняться только по приставной лестнице…» – вспомнил Старыгин иогляделся.

Только запрокинув голову, он увидел под потолком узкуюжелезную лесенку. С нее свисала веревка. Старыгин подпрыгнул, ухватился за этуверевку и потянул на себя. Лесенка развернулась на шарнирах, и нижний ее конецповис в полуметре над лестничной площадкой.

Дмитрий Алексеевич поставил ногу на нижнюю ступеньку,подтянулся и, к своему удивлению, ловко взобрался по лестнице. Наверху, прямонад ним, темнела откидная дверца люка.

Старыгин нажал на нее плечом, поднатужился и откинул крышку.Сразу стало светлее, и над ним открылся квадрат блекло-голубого питерскогонеба.

Дмитрий Алексеевич снова подтянулся и выбрался на крышу.

Железные листы загрохотали под его ногами, рядом соглушительным шумом взлетела стая голубей.

Старыгин отошел от люка и огляделся.

Вокруг него был лес старых кирпичных труб и каких-то техническихпостроек. Чуть в стороне виднелась заброшенная голубятня, а за ней темнелокакое-то строение.

Дмитрий Алексеевич, осторожно шагая по покатой крыше,двинулся в том направлении.

Обойдя голубятню, он разглядел что-то вроде сарая изфанерных щитов и листов кровельного железа. Дверь сарая была притворена, надужке болтался сорванный амбарный замок.

Стараясь не греметь кровельными листами, Старыгин подошел кпостройке, открыл дверь и шагнул внутрь.

Если снаружи эта постройка выглядела жалкой и невзрачной, внутриона казалась гораздо просторнее и внушительнее.

Это оказалась мастерская художника, и все стены были увешаныкартинами. Эти картины приковали к себе взгляд Старыгина.