class="p1">Когда старец скончался, Никита остался в пустыне один. Было ему тогда всего 25 лет. Оказавшись без духовного наставника и находясь в «сиротской скорби», он долго думал и молился Господу со слезами о своей будущей жизни – молился о том, чтобы не сбиться с истинного пути и во всем следовать Божьей воле. Наконец, в голову ему пришла мысль идти из пустыни к своей бывшей родине, то есть в ярославские пределы.

Однако в свою родную деревню Никита не пошел, а направился прямо в село Сопелки – странническую столицу. По рассказам ему уже было хорошо известно о том, что около Сопелок есть «истинные християне, крыющиеся ради соблюдения благочестия от власти». Здесь он был ласково принят старцами, собравшимися из разных мест «с целью проверить свои убеждения и укрепиться крепче в правоте християнской веры». Никита рассказал им о себе, о своих путешествиях, о жизни в пустыне со старцем Алексеем. Собравшиеся слушали его «с наслаждением» и не только приняли в «единение», признав «совершенным християнином», но и «особенно почтили как послушника соловецких отцов и проповедника истины, хорошо знающаго Святое Писание».

Вскоре в Сопелках был созван «разбирательный собор» по поводу ряда возникших среди странников разногласий. «У всех собравшихся старцев в Сопелках было одно старание и цель, чтобы крепко стать на корень християнской веры и проверить свои догматические и обрядовые действия. Когда мы все собравшиеся ознакомились, тогда составили разбирательный собор, но прежде всего обратились к Господу с горячей усердной молитвой и решили попоститься две недели, зная важность и величие начатого нами дела. Мы в молитве просили Господа Бога, чтобы всем собравшимся приити в единомыслие. Все собравшиеся старцы были сведующии в Святом Писании, а потому при общем разбирательстве все соединились в единую Христову церковь»[168]. На соборе Никиту Семеновича «как более начитанного и остроумного» назначили «проповедником християнской веры».

Тогда же была сформулирована главная цель всего «християнского братства» – «святую веру хранить при антихристе», и были высказаны соборные напутствия о том, «чтобы все християне находились под пастырским наблюдением». «Странствующая Церковь» была разделена на «пределы» и «области». Никита Семенович составил для членов страннической общины особый устав, состоявший из 19 глав и 84 статей (отсюда впоследствии произошло название той части страннического согласия, которая признала эти «статьи» – «странники-статейники»). Согласно «статьям» в беспоповской страннической Церкви вводилась своего рода иерархия: согласие было разделено на «пределы», во главе которых стояли «предельные-старшие» с функциями «в пример епископа». Все согласие возглавлял «преимущий-старший» с полномочиями «в пример патриарха», который должен был управлять всеми церковными делами. В каждой отдельной местности имелся также настоятель, наподобие пресвитера, подчинявшийся местному «епископу». Милостыня, посылаемая щедрыми благодетелями, должна была поступать в общую странническую кассу (именовалась «общей церковной кассой»), но распоряжаться ею имел право лишь тот, кто занимал место «патриарха». На должность первого «преимущего-старшего» через некоторое время был избран сам Никита Семенович. (Впоследствии инок Арсений (Рябинин) первым из статейников назовет себя патриархом.) Тем самым образовалось новое согласие так называемых странников-статейников, или иерархитов. Однако часть странников не приняла «статей» Никиты Семеновича, и произошло новое разделение.

Никита Семенович обладал прекрасным знанием Священного Писания, святоотеческой литературы и истории Церкви, а также выдающимся полемическим даром, благодаря которому не раз побеждал в спорах «врагов истины» – своих оппонентов. На все каверзные вопросы он отвечал «от Писания», спокойно, без гнева и раздражительности. К искренне заблуждающимся относился с большим сожалением и состраданием, как к «твари Божьей», по-христиански осуждая не людей, а их дурные дела и ереси. Когда же противники, видя свое бессилие, начинали раздражаться и злиться, Никита Семенович с доброй улыбкой говорил им: «Почему, друзья, предаетесь дьявольской гордости, не лучше ли вам покориться истине?»

Однако далеко не всех останавливали аргументы и кроткое обхождение Никиты Семеновича. У него появились ожесточенные враги, которые ни перед чем не останавливались. «Однажды, – вспоминает он, – по просьбе боголюбивых людей, я беседовал в деревне Вахрушево Вологоцкой губернии. Беседа была прительная, и когда она окончилась с блестящей победой на стороне истины, тогда лжеучители решили меня предать в руки гражданской власти, как врага господствующей церкви и притом не имеющим паспорта (мне было тогда 45 лет). И когда я поехал из Вахрушева чрез город Вологду, то тут меня арестовали и бросили в тюрьму». Произошло это в 1854 г.

В тюрьме Никита Семенович просидел два года. Кроме особо назначенных следователей его часто допрашивал сам вологодский губернатор. «Когда нужно было взять меня из тюрьмы для допросов, то губернатор заезжал за мной, садил меня с собой в свою карету и всегда вежливо обращался со мною, называл меня: „Никита Семенович“». На допросах губернатор и его сотрудники удивлялись начитанности старца не только в духовной, но и в светской литературе, и его настолько мудрым ответам, что однажды губернатор сказал так: «Ну, Никита Семенович, я не понимаю кто ты есть, ангел или диявол, ибо мудрость твоя не человеческая».

Не зная, что делать с подследственным, вологодские власти после двухгодичного следствия отправили его дело в Петербург к самому императору. Царствовавший в то время император Александр II написал резолюцию: «Отправить его в Соловецкий монастырь на время для уверения». Однако губернатор слукавил и, читая Никите Семеновичу приговор, произнес вместо слов «на время» – «навечно». Эти слова произвели на старца такое сильное впечатление, что он даже попытался совершить побег, когда его везли на «вечную ссылку» на Соловки. Побег закончился тем, что Никиту Семеновича поймали, связали и препроводили под конвоем на Соловецкий остров. Здесь он был посажен в монастырскую тюрьму и просидел два года, не получая с воли никаких вестей от своих единоверцев.

Через два года в Соловецкую обитель прибыл император Александр II, который среди прочих достопримечательностей пожелал осмотреть и монастырскую тюрьму. Была ему открыта и та одиночка, где сидел старец Никита Семенович. Увидев чистоту и порядок в камере, император весьма удивился и спросил об арестанте сопровождавшего его архимандрита. Тот рассказал ему всю историю старца, не умолчав и о поступке вологодского губернатора. Тогда Александр распорядился освободить старца из тюрьмы, что в скором времени и произошло. Никите Семеновичу дали одиночную келью, откуда он мог свободно выходить в монастырь и даже за монастырские ворота, однако отлучаться с острова ему запрещалось.

Как-то раз, прогуливаясь по территории монастыря, он увидел древнюю икону преподобных отцов Зосимы и Саватия Соловецких. С тех пор он стал усердно и подолгу молиться перед этой иконой, прося святых угодников об избавлении «из плена неверных людей, занимающих святую обитель и остров». Однажды в голову ему пришла светлая мысль написать своим единоверцам в Вахрушево и попросить их приехать за ним. Так и сделал. 8 августа, на праздник святых Зосимы и Саватия, на Соловки прибыли два человека на лодке: один – странник, а другой – «благодетель». В эту же ночь был совершен побег. Проплыв три часа по морю, беглецы достигли материка, после чего отправились в сторону Вологды, в родные края.

«К деревне Вахрушево мы подошли пешком, – вспоминал Никита Семенович, – это было как раз к празднику Успения Пресвятой Богородицы. В Вахрушеве тогда было большое собрание християн. Собрались они и по случаю праздника, и ожидания нас с пути. Тут была неописуемая радость не только мне и всем собравшимся при той встрече, но и всей церкви Христовой. Можете себе представить, что после четырехлетней разлуки, тяжелых скорбных переживаний, я снова, по милости Божией, оказался среди своей любимой паствы. С наполненными сердцами радостию все мы прославили Господа и отпели православный молебен всесильному Богу».

Когда Никита Семенович освободился из заточения, ему было 47 лет. Согласно материалам судебного дела, побег произошел в 1858 г. Воспоминания же старца были записаны через 48 лет после этого события – когда ему было уже 95 лет!

Инокине Раисе, близко наблюдавшей жизнь старца и бывшей свидетельницей его кончины (она прожила при Никите Семеновиче 10 лет и три месяца), принадлежит удивительное описание духовной жизни и трудов «нашего пастыря и неусыпнаго труженника».