Сторож понизил голос.

– Смывайся-ка ты отсюда, – посоветовал он. – А то, неровен час, попадешь в беду.

За свою долгую жизнь Бузотер приобрел полезную привычку ничему не удивляться и принимать к сведению любую информацию. Не выказав ни малейшего удивления, он лишь уточнил:

– Ты это серьезно?

– Не задавай дурацких вопросов, – раздраженно бросил Сторож. – Я слов на ветер не бросаю. Сматывайся. Здесь скоро запахнет жареным. А может, пойдет дождик. Я не хочу, чтобы ты простудился.

Бузотер поглядел вверх. В синем небе не было видно ни единого облачка.

– В общем, я тебя предупредил, – закончил Сторож и, повернувшись на каблуках, двинулся в сторону тотализатора.

Бузотер не стал мешкать. Приторочив покрепче свой баллон, он потрусил к выходу с ипподрома.

– Что они там еще придумали? – бормотал он. – Взорвать бомбу?

Подошло время второго заезда. Жокеи один за другим выезжали из весовой и отправлялись на старт. Стартер надсаживался от крика, стараясь выстроить лошадей на одну линию.

Тем временем Жюв и Фандор были уже у весовой. Там собралось немало членов жокей-клуба. Мэксон подошел поздороваться, а граф Мобан, увидев друзей, лишь с холодной вежливостью приподнял над головой широкополую шляпу.

– Что новенького, инспектор? – спросил Мэксон.

Жюв неопределенно махнул рукой. Американец грустно вздохнул.

– А у меня дела идут неважно, – сообщил он. – Похоже, в клубе о моей кандидатуре уже забыли. Никто ничего не говорит, но уже пустили слух, что это я подменил лошадей. Короче, Мобан обошел меня, как неопытного двухлетку.

Несмотря на искреннее огорчение, Мэксон говорил с Жювом приветливо и доброжелательно. Инспектор почувствовал угрызения совести. Ведь это из-за него американец не только потерпел убытки, но и поставил под сомнение свою репутацию.

– Простите, – расстроенно проговорил Жюв. – Во всем виноват лишь я один…

– Господь с вами! – перебил его Мэксон. – Кто же знал, что так обернется! Да и вообще, может, все к лучшему. Все-таки я чужак, американец. Место президента жокей-клуба не для меня. Пусть эту честь окажут парижанину, аристократу…

Однако по тону его было ясно, что он не видит ничего странного в том, чтобы аристократ-парижанин уступил американцу какой бы то ни было пост. Почувствовав это, Мэксон сменил тему:

– Так все-таки, есть какие-нибудь новости? Вы ведь обещали держать меня в курсе.

Полицейский хотел что-то ответить, как вдруг вмешался Фандор.

– Посмотрите туда! – крикнул он. – Что там происходит?

Концом своей тросточки журналист указал на беговую дорожку. Мэксон снял с груди бинокль и поднес его к глазам.

– Упала какая-то лошадь, – сообщил он. – И, по-моему, поранилась. Да, верно, лежит. Вон, к паддоку бегут служащие. Видно, дело так худо, что необходимо подогнать фургон на поле. Что ж, у игроков появилась отсрочка. Заезд задержится минут на десять. Кто-то из опоздавших успеет сделать ставку.

Американец был прав. На дорожке упала лошадь, причем, так неловко, что повредила себе ногу. Подняться она не могла. По траве расплывалось пятно крови, животное жалобно ржало. Внимание зрителей было приковано к ней. Все увидели, как по полю медленно приближается большой фургон для перевозки лошадей. Он перегородил дорожку прямо перед раненым животным.

– Как же они собираются засунуть ее внутрь? – спросил Фандор.

Мэксон открыл было рот, чтобы объяснить, как транспортируют раненых лошадей, но слова застряли у него в горле. Жюв и Фандор тоже замерли. Зрелище, открывшееся их глазам, походило на горячечный бред сумасшедшего.

Фургон остановился на дорожке, и из него выскочили люди с лицами, закрытыми платками. Они бросились к задней двери, распахнули ее и, не теряя ни секунды, вскарабкались на крышу фургона. В то же мгновение над ипподромом пронесся ужасный рев, заставивший кровь застыть в жилах у зрителей. Раздались женские крики. Рев перешел в хриплое рычание, и на дорожку выпрыгнуло разъяренное чудовище.

Это был огромный лев! И не один! За ним последовала львица, затем еще один лев. Звери припали к земле, царапая гравий чудовищными когтями и хлеща себя хвостами по бокам. Запах крови упавшей лошади щекотал им ноздри, глаза горели.

На трибунах началась паника. Несколько женщин упало в обморок, но их кавалеры, еще минуту назад стремившиеся предвосхитить любое желание своих дам, теперь думали только об одном – как пробиться к выходу раньше других. Раздавались глухие удары, в воздухе свистели трости. Ипподром дрожал от воплей.

Львы, в свою очередь, тоже словно обезумели. Бросаясь в толпу, они рвали, кромсали несчастных людей. Над трибунами поплыл удушливый запах крови. Люди на газонах, не дожидаясь, когда до них дойдет очередь, кинулись бежать. Жандармы оказались бессильны. Увлекаемые людским потоком, они могли двигаться только в одном направлении. Самые мужественные из них предпринимали отчаянные попытки остановить панику, но гибли под сапогами тысяч людей.

Лишь несколько человек сохранили хладнокровие. В первые же мгновения Жюв и Фандор побежали вокруг весовой, чтобы выбраться на дорожку, не попав под ноги толпы. Мэксон, побледнев, следовал за ними.

– Возьми ту тварь, что справа! – крикнул Жюв на бегу. – А левый – мой.

Кивнув, журналист вытащил из кармана браунинг. Выбрав позицию, он встал на одно колено и прицелился. Прогремел выстрел.

– Попал! – крикнул Фандор.

Однако тут же понял, что промахнулся. Льва убил Мэксон.

– Отлично, дружище! – крикнул журналист и снова бросился вперед.

Откуда-то сбоку прыгнул второй лев. Мэксон отшатнулся и, упав, выронил пистолет. Голова чудовища оказалась прямо перед Фандором. Глаза зверя горели зеленым огнем, пасть была в крови. Фандор несколько раз выстрелил, но лев только моргнул. Мелкокалиберный пистолет журналиста оказался бессильным перед царем зверей. Фандора охватил ужас.

– Я отвлеку его! – крикнул Мэксон и, приподнявшись на локте, кинул в животное палку.

С глухим ворчанием лев повернулся к нему и присел, готовясь к прыжку. При этом он оказался боком к Фандору. Не колеблясь ни секунды, молодой человек рванулся вперед и, приставив браунинг к уху животного, нажал на курок. Захрипев, лев упал на передние лапы. Тело его сотрясали последние конвульсии.

– Где Жюв? – закричал Фандор, озираясь по сторонам. – Жюв!

Он увидел, как в сотне метров от него инспектор вступил в единоборство со львицей. Возле него находился помощник.

– Граф Мобан! – воскликнул журналист и побежал к ним.

В это время Жюв выстрелил. Но пуля, так же, как и у Фандора, расплющилась о мощную лобную кость животного, не причинив ему вреда. Львица присела перед прыжком.