— Нет, Мегги, держись от Уильяма подальше. Лучше попроси тетю Либби прийти в гостиную. Ей давно пора понять, что представляет собой ее сын и что натворил, вернее, что творил с тех пор, как стал взрослым.

— Тетя Либби не знает обо всех этих девочках? И о том, каков Уильям на самом деле?

Томас покачал головой:

— Откуда? Уильям, разумеется, с ней не откровенничает, можешь поставить на это последний фартинг, а я молчал, потому что не хотел ее огорчать. Но больше так продолжаться не может. Она должна узнать. И если имеет на сына хоть какое-то влияние, пора пустить его в ход.

— Сейчас приведу ее, Томас.

«Что же, — подумала Мегги, глядя, как муж, нагнув голову, удаляется быстрыми шагами, — он хотя бы не думает о Джереми».

Джереми.

Мегги немного помедлила и моргнула. Странно. Впервые с того времени, как они знакомы, она забыла о Джереми. Неужели настолько легкомысленна?

Странно, но хорошо. Она искренне верила, что Джереми — ее мир, и этот мир рухнул, когда он женился на Шарлотте, ну, если и не весь мир, то та часть, где обитали веселье, радость и счастье.

Оказалось, что это не так.

Она нашла Либби в спальне. Та, блаженно жмурясь и что-то мурлыча себе под нос, отправляла в рот один цукат за другим и энергично жевала. Мегги также заметила, что она что-то пишет. Услышав шаги, Либби быстро сунула листок бумаги под стопку книг. Мегги заметила, что на каждом корешке значилось имя лорда Байрона. Интересно, в чем тут дело? Но до чего же неприятная комната! Темная и унылая, как весь Пендрагон, кроме, разумеется, спальни Мэдлин.

— Уверены, тетя Либби, что не хотите видеть вашу комнату более жизнерадостной? — спросила она, оглядываясь. — Возможно, если снять темные шторы, здесь будет больше света? Мы с Томасом скоро едем в Дублин, на мебельный склад. Вы могли бы, если пожелаете, отправиться с нами.

Но Либби, по-прежнему улыбаясь, упорно качала головой.

— Ах, Мегги, какое прекрасное утро! Не хочешь цукатов? Или орехов? Засахаренный миндаль просто восхитителен! Найлз утверждает, что его можно есть сколько угодно, не опасаясь потолстеть. Что же до темных штор, то пусть остаются. Женщина определенного возраста выглядит куда свежее, если безжалостный свет не подчеркивает все ее несовершенства, не согласна?

— Пожалуй, — кивнула Мегги, не сводя глаз с Либби и точно зная, что эту ночь она провела с лордом Киппером. Трудно было ошибиться в значении этого счастливого взгляда, ауры полнейшего довольства, того внутреннего сияния, побуждавшего петь, улыбаться, сложить на коленях руки и не делать ничего, кроме как наслаждаться сладостным течением жизни. Все это она видела на собственном лице, когда утром смотрелась в зеркало. И не будь Уильям таким негодяем, вполне возможно, это выражение сохранилось бы до сих пор.

— Спасибо, тетя Либби, но я не слишком люблю миндаль.

Либби перестала напевать и, неспешно поднявшись, одернула юбки.

— Что случилось, Мегги?

— Уильям.

— О Боже, мой драгоценный мальчик ранен? Кто-то посмел… О, не томи, Мегги, говори же!

— Нет, с вашим драгоценным мальчиком ничего не случилось. Однако он очень плохо поступил.

— Не просто плохо, а очень? Невозможно. Он само совершенство или почти совершенство. Так в чем же дело?!

— Давайте спустимся вниз, и пусть Томас сам вам скажет.

— Томас мужчина. И, как все мужчины, выражается грубо и безапелляционно. Поясни сама.

— Уильям, как выяснилось, соблазнил местную девушку, и теперь она беременна. Ее отец явился сюда в страшной ярости. Хотел убить Уильяма. Томас сказал ему, что все уладит. И он сдержит слово.

— И это все?!

Либби облегченно вздохнула и снова уселась.

— Томас может дать отцу денег, объяснить, что мальчики всегда останутся мальчиками, и все будет как нельзя лучше. Ты напугала меня, Мегги! Как тебе только не стыдно! Попроси миссис Блэк принести мне чаю. Заранее благодарю.

— Но, мэм…

— Иди с миром, Мегги.

Мегги ушла. Замок Пендрагон — до чего же таинственно звучит! До чего романтично! Как в готических романах. Словно если жить здесь, то древние воспоминания, а может, и искорка волшебства обязательно проникнут в твою душу. Наверное, эти стены не ожидали, что в них поселится столь странная компания, не желавшая ничего знать ни о тайне, ни о романтике, ни о волшебстве. Какой дух воцарится в замке после того, как эти люди уйдут?

Томас метался по конторе с несчастным видом. И похоже, разговаривал сам с собой.

— Тете Либби все равно, — сообщила с порога Мегги. — Она вообще не придала этому значения. Советует дать отцу денег, и на этом все.

Томас поднял глаза к небу и устало пробормотал:

— Почему это меня не удивляет?

И со вздохом взъерошил волосы, что вызвало улыбку на лице Мегги, несмотря на очередную неприятность.

— Полагаю, — задумчиво проговорила она, — ты мог бы приказать охолостить его. Как жеребца.

— Неплохая мысль. Кого попросить произвести операцию?

— Отца девушки, — не колеблясь, ответила Мегги. Томас подошел ближе и привлек жену к себе.

— Чертовски запутанная ситуация, — прошептал он ей в волосы. Ее волосы… пахнувшие каким-то цветком, он не знал, каким именно. И сейчас зарылся носом в эти разноцветные пряди, понял, что делает, и отстранился. — Я скажу Уильяму, что он женится на девушке. Если, конечно, ее отец примет его. Кроме того, дам ей приданое. И объясню братцу, что если он не переменится и не станет порядочным мужем и отцом, я перепоручу его вербовщикам королевского флота, а также больше не дам ни единого пенни. Ну, что скажешь? Это, несомненно, окажется наиболее веским доводом в пользу семейной жизни и поможет ему держать свои брюки крепко застегнутыми.

— А у него нет собственных денег? От матери?

— О нет, мой отец вышвырнул ее вскоре после рождения Уильяма, не дав ни фартинга. Я платил за гувернеров и Оксфорд.

— Прекрасная мысль, Томас. Это мигом его отрезвит. — Она поцеловала его, пригладила черные как смоль брови и отстранилась. — Будь я отцом девушки, не уверена, что хотела бы такого зятя, как Уильям.

— А по-моему, Тедди Макграфф будет весьма доволен. Посуди сама, Уильям окажется полностью в его власти. Весьма заманчиво, не находишь?

Мегги немного подумала.

— А Тедди Макграфф большой и сильный?

— Очень.

— Вот и чудесно! Вечером объявим о помолвке.

— А может, даже скажем тете Либби, что у нее скоро будет внук. Она от злости лопнет, узнав, что станет бабушкой раньше Мэдлин.

— Господи Боже, почему?

— Она ужасно тщеславна, совсем как матушка. Правда, моложе ее на два года. Да, матушка будет в полном восторге.