Ласточка чуть не призналась, что и у неё есть друг-дракон, но доверять Розе настолько пока ещё была не готова. Впрочем, здорово было встретить человека, так похожего на неё. «Кого-то, кто понимает, что драконы – такие же, как мы, только лучше».

– Надеюсь, этого хватит, – пробормотала себе под нос Ласточка, взвешивая в руке сумку.

– Я тоже так думаю. Постой, а зачем тебе убивать этого дракона? Только не говори, что ради сокровища.

– Ни за что. Я бы никогда не убила дракона ради такой безделицы, как сокровище.

Роза расхохоталась.

– Мне бы твои мозги да в твоем возрасте, – сказала она. – Хотя, думаю, всё обернулась мне на пользу, пусть тогда меня и прельстило сокровище … к тому же очень хотелось помочь брату, которому сокровище заполучить не терпелось ДО СМЕРТИ.

Ласточка вспомнила, как сама втягивала Листика в приключения. Быстро ли он забыл её? Через неделю? Месяц? Год? Вспоминает ли вообще?

«Нет, наверное. Ему и так хорошо, без меня. А мне – без него».

– Короче, я забралась в сокровищницу дважды! – сказала Роза с восторгом человека, который совершил нечто поразительное и двадцать лет не мог ни с кем поделиться. – А пото-о-о-ом за нами явилась драконья королева. Плохо вышло.

– Драконья королева … постой, та самая, которую убил человек? Это ты её?..

– Нет, мой брат, да и то случайно. В общем, они со вторым братом ускакали прочь, а я повредила ногу, и пришлось прятаться в дюне. Там-то меня и нашел мой дракон. Я сразу поняла, что есть меня он не станет. Глаза у него добрые. – Она немного подумала. – Ну ладно-ладно, это не совсем правда. Первые пару лет я постоянно ждала, что он передумает, съест меня во сне или еще что!

Ласточка рассмеялась.

– Ну, у Самума глаза не добрые, – сказала она. – Он угрожает Нерушимому городу, и если я избавлюсь от генерала, то, думаю, удастся спасти его жителей. – Это тоже было правдой, к тому же не пришлось выдавать Небо.

– Самум – это который? – спросила Роза. – И откуда ты знаешь его имя? Сама придумала?

– Слышала, как принц его так назвал. Самум – это здоровый, шумный командующий, который противно ржёт. Несколько дней уже на весь дворец похваляется, что принес королеве трофей.

Вид у Розы сделался донельзя смущённый. Она долго и внимательно присматривалась к Ласточке и наконец настороженно проговорила:

– Ласточка, ты говоришь так, будто понимаешь драконью речь.

Ласточка решила, что раз уж Роза живет здесь, то должна бы понимать драконий язык. Однако, отвечая на её вопросы честно, она не смогла бы не рассказать о Небе.

– О, э-э … я просто угадала. Ладно, мне пора. Ну, убивать драконов. Спасибо за помощь. – Она забросила сумку с ядом на первую ступеньку лестницы и взобралась следом.

– Я приду постоять на стрёме, – весело пообещала Роза, – а ты расскажешь, как научилась понимать драконий. – Она вскарабкалась следом за Ласточкой и забросила яд на вторую ступеньку.

– Я не понимаю его! Вот же выдумала! Откуда людям знать драконий? Нет, нет, а у тебя самой, поди, и так полно дел.

– Можно стащить ещё сыра, – стала перечислять Роза, – или порисовать на стене в комнате у моего дракона … гм-м-м … но этим можно заняться в любое время, а вот расспросить девчонку, которая понимает драконий, удается нечасто.

– Я не понимаю драконий. – Ласточка упёрла руки в бока.

– О, ну признай, что я тебе полезна. Разве не надо постоять на стрёме, пока ты травишь крикливого дракона?

– Он улетел в дозор. Отравить его получится только завтра утром, когда он вернётся, так что сейчас ты мне не поможешь.

Роза снова удивленно поморгала.

– И про это ты тоже, значит, догадалась? Про дозоры и как скоро он вернётся?

– Конечно.

Где-то неподалеку тихонько и серебристо прозвенел колокольчик.

– О, неважно, меня зовут, – сказала Роза. – Наверное, придётся ненадолго вернуться в башню.

– В башню? Где королева хранит свои диковинки? Ты одна из этих диковинок?

– О нет, вовсе нет, от королевы я держусь подальше. Мой дракон за мной присматривает, и порой в башне для меня безопаснее – когда, скажем, во дворце много гостей, которые могут меня съесть, или когда королева бесится, или когда еще что … – Колокольчик прозвенел ближе, и Роза неохотно попятилась от Ласточки. – В общем … удачи с убийством дракона.

– Спасибо, – поблагодарила её Ласточка. – Тебе удачи в башне.

Роза легко сбежала по лестнице, спрыгивая со ступеньки на ступеньку, и скрылась в одном из обеденных залов. Ласточка даже удивилась, ощутив, как щемит в груди. Ей как будто хотелось, чтобы Роза осталась и говорила с ней дальше.

Чтобы на свете да сыскался ещё человек, который умел бы её насмешить? Понимал, что драконы – такие же сложные существа, как и люди? И чья история столь же интересна, как история самой Ласточки? Оказывается, и такое возможно.

Самум улетел вместе с патрулём на весь день и вернётся наверняка только утром, так что времени подыскать укрытие в его комнате было предостаточно. Потом останется только дождаться, когда слуга принесет молоко с корицей, и отравить напиток до того, как генерал ворвется к себе.

Укрытие найти оказалось нетрудно. У Самума возле кровати стоял приставной столик с выдвижным ящиком. Правда, сработан он был худо, и между крышкой и ящиком имелась щель. Ласточка забралась внутрь; ящик был заполнен лишь наполовину, так что места хватило и ей самой, и сумке с ядом. Было жутко неудобно, и не хотелось даже знать, что за предметы впиваются ей в бока в темноте, но немного потерпеть Ласточка была согласна.

Она оставила в ящике сумку и провела весь день, развлекая Небо. Его тревожило всё в её плане, и особенно он боялся, как бы чего плохого не случилось с ней самой. Ночью они спали по очереди, прислушиваясь, не возвращается ли дозор генерала.

Именно Ласточка дежурила у окна, когда на севере показался отряд Самума. Не успел Небо толком проснуться, а она уже метнулась к столику, взобралась по ножке и протиснулась в ящик.

Вскоре пришел слуга с кухни с чашей коричного молока. Он оставил напиток на столике, в котором пряталась Ласточка, а стоило ему уйти, как она выбралась из ящика и вытащила сумку с ядом. Чаша доставала ей почти до макушки, но, привстав на цыпочки, Ласточка сумела забросить в напиток первый шарик.

Бульк.

«Растворяйся, растворяйся», – молилась про себя Ласточка, встряхивая чашу. Видно было, как внутри кружится, исчезая в молоке, белый порошок.

Тогда Ласточка забросила в чашу еще шарик. Бульк. Трясём, трясём. Один за другим в чаше исчезли еще семь шариков яда. Не изменится ли вкус молока? Не станет ли напоминать мел? Оставалось молиться, что генерал ничего не заметит, пока не осушит чашу.