И вот, после недели или двух телефонного переругивания с Венгрией мы наконец добились от «боссов» согласия на то, что подготовим необходимые изменения в учредительные документы «Фармапомощи» и пришлем их по факсу, а они эти документы рассмотрят. Что и было быстро осуществлено. Оставалось только получить их подписи на этих бумагах. И тут нашла коса на камень. Они стали отказываться подписывать, как будто и не было длинных тяжелых переговоров. День отказываются, два отказываются, три… Мне уже снова пару раз звонили то Игорь, то Леша с вопросом, как идут дела.

Я начала бояться, что теперь проблемы могут возникнуть у нас самих – я же обещала в тот раз, что найду способ заставить «боссов» переоформить акции. И пришлось «завернуть кран», то есть прекратить платежи в Венгрию. Это было довольно жестоко – оставлять «боссов» в чужой стране без копейки денег – и никак не улучшило наших с ними отношений. Но другого пути мы, честно говоря, не видели, и пришлось поставить вопрос ребром – подписывайте или денег больше не будет. Два дня телефон то взрывался руганью, то угрюмо замолкал. На третий день из факса вылезла последняя страница Устава с двумя необходимыми подписями, а еще через два дня курьерская служба доставила в офис пакет с подлинниками. Деньги в Венгрию были тут же перечислены, а документы с новым распределением акций сданы на регистрацию. Леша и Игорь стали нашими полноценными компаньонами.

* * *

Еще через месяц наши «боссы» вернулись в Москву. Конечно, отношения после этой истории были сильно испорчены, и момент встречи в офисе был довольно неприятным. Однако продолжать ругаться смысла не было. Что случилось, то случилось – и они это прекрасно понимали, и мы. Поэтому понемногу рабочее взаимодействие между нами и «боссами» наладилось. Мы держали себя достаточно скромно, не подчеркивали свой изменившийся статус, сотрудники об этом вообще не знали. Виталий пожелал самолично стать Генеральным директором, вернее, «президентом» компании (титул первого лица тогда возможен был в двух вариантах, это уже потом государство приняло решение, что первое лицо всегда должно называться «генеральным»). Мы, разумеется, не возражали, и он был этим очень доволен (видимо, сначала ожидал какого-то сопротивления). У нас была очень важная причина продолжать работать вместе – наша компания становилась все больше и больше и исправно кормила не только нас четверых, но и еще почти 600 сотрудников в разных городах страны, не говоря уже о том, что она стала достаточно важна и для аптек, и для производителей медикаментов на российском рынке. Так что жизнь пошла своим чередом.

Развитие компании требовало все более и более серьезных подходов. Филиалов было уже 15 штук, обороты росли. Мы опять еле помещались со всем своим товарным запасом на нашем складе при аптеке в Северном Бутове. Стало очевидно, что еще год такого бурного развития, и наш бизнес просто встанет из-за нехватки складской площади. Надо было обзаводиться новым складом, причем с учетом темпов нашего развития сразу же думать о достаточно большой площади – не 500 и не 1000 м2, а, скажем, 10 тысяч, и чтобы были высотные потолки и конвейер для сборки заказов – как мы видели на европейских складах.

К этому времени все наши крупные конкуренты тоже уже вовсю строили себе большие склады. Например, компания «С.» строила себе склад из того ангара, в котором когда-то, до перестройки, велась сборка советского «космического шаттла» – «Бурана». Во время наших недавних социальных потрясений программа была свернута (и очень жаль, между прочим, страна многое потеряла на этом). Но, так или иначе, «Бураны» больше не строились, а огромный ангар с потолком на высоте 18 метров остался. И вот «С.» купила этот ангар и стала его перестраивать под высотный склад. Компания «П.» тоже вела активное строительство. И нам пора было этим заняться, если мы не хотели потерять место на рынке.

Мы не стремились затевать строительство с нуля, но понимали, что купить или арендовать готовый высотный склад нам не удастся – таких сооружений при Советах у нас не строили. Мы стали искать какое-нибудь недостроенное здание, чтобы не связываться хотя бы с получением разрешений на строительство и с подведением коммуникаций (хорошо известно, что это все очень долго и трудно).

Первая наша попытка была связана с поселком Баковка Московской области. Там еще при советской власти было построено здание для завода по производству презервативов – достаточно большое, двухэтажное, на огороженной территории. Завод не был запущен (опять же перестройка помешала), здание так и не было закончено, но оставалось совсем немного – залить полы, по-моему, и еще какая-то мелочь. На этом заводе было еще несколько небольших зданий и существовало какое-то руководство (осталось с советских времен), но оно вело совершенно паразитический образ жизни, понемногу разворовывая и продавая за наличные все, что только можно было украсть в этих зданиях, и даже не помышляло о какой-либо созидательной деятельности.

При этом «руководители» именовали себя «красными директорами», между прочим. Тогда в СМИ часто упоминался этот термин – «красные директора». Так назывались руководители бывших советских предприятий (приватизированных или оставшихся в госсобственности – без разницы), если эти руководители не менялись с доперестроечных времен. Вполне возможно, что часть этого директорского корпуса была вполне приличными, работящими людьми. Но я с такими ни разу не встречалась, а видела руководителей этого баковского завода и нашего Директора-арендодателя, которые производили совершенно жуткое впечатление. С тех пор выражение «красные директора» вызывает у меня только отрицательные эмоции. Я сильно подозреваю, что эти персонажи (я говорю конкретно о моих знакомых) и при советской власти были такими же ворами и бездельниками, тут уж не перестройка виновата. Их с самого начала нельзя было близко подпускать к какому-либо руководству. Если таких «руководителей» среди корпуса советских управленцев было хотя бы 50 %, то этого вполне хватило бы для крушения любой экономической системы.

Так вот, эти «руководители» из Баковки в конце концов разворовали все, что могли, а потом заложили свое недостроенное здание под кредит какому-то банку, получили деньги вроде бы «на запуск производства», быстренько их тоже растратили и кредит, разумеется, вернуть не смогли. Банк и выставил свой залог (почти достроенное здание) на продажу. Мы побеседовали с банком – ему надо было, чтобы завод в результате продажи погасил свой кредит – 2 миллиона долларов вместе с набежавшими процентами. Мы, как смогли, сравнили цены на рынке недвижимости (это было достаточно трудно, так как полноценной информации тогда нигде не было, приходилось пробавляться случайными сведениями). Получалось, что цена вроде бы адекватная. Вступили в переговоры с этими «орлами» из Баковки. И сразу же поняли, почему банкиры хмыкали и кривились, как только упоминали эту публику. Продать свое здание они очень хотели, но во время переговоров пытались жульничать в любом возможном месте, и вдобавок у них не было единой позиции – каждый преследовал собственные микроинтересы, и в результате они сегодня категорически отказывались от того, на чем усиленно настаивали еще вчера. А главный «персонаж» был совсем неадекватен и вдобавок вечно выпивши.