С той стороны Ланзерот и Асмер дрались, уже прижатые к ней почти вплотную. Когда черные рыцари начали заходить за спину, разом отступили к повозке, умело и хладнокровно сражаясь. Даже отступая, оба ухитрялись наносить быстрые удары, после которых то один из черных, то другой заваливались на соратников, но те двигались по их телам, затаптывали.

Пару минут я отбивался за спиной Рудольфа. В голове уже стояли рев и грохот, но в глазах перестало двоиться, я выдвинулся и стал рядом. Сквозь жуткий вой, крики, лязг железа и стук зубов я слышал неумолчный свист стрел, иногда мои волосы вроде бы дергало, а в ряду нападающих появлялись бреши.

Одна жуткая харя надвинулась чересчур близко, я не успевал, совсем не успевал, ибо вторая тварь прокралась со спины к Рудольфу и занесла над головой огромный зазубренный меч. Я прыгнул и достал ее концом меча, как шпагой, в середину груди, а сам сжался в предчувствии удара той, что прорвалась ко мне...

Из-под земли прямо под ногами зверя на короткий миг выдвинулось синее лезвие. Раздался визг, лезвие тут же исчезло, я даже не понял, был ли это клинок меча или же узкий язык огня, но зверь распластался в луже своей же крови. Еще двое бросились на меня, ибо я остановился, тяжело дыша, совершенно обалдевший, опустил меч, а удобным моментом не пользуется разве что только наше правительство...

Снова на кратчайший миг блеснули уже два клинка. Звери рухнули, распоротые почти пополам. Кровь хлестала, как из породистых свиней. Я еще не понял, что и почему, но мы, люди третьего тысячелетия, ориентируемся быстро – прикрыл грудь избитым щитом и шагнул вперед, отвлекая внимание на себя.

Воздух задрожал от рева, визга, карканья. На меня бросились, словно это я создал финансовую пирамиду, словно это я устроил черный август, тут уж я струсил, руки мои замелькали со скоростью кулера, защищаясь, нанося удары, парируя, снова рассекая, повергая... Иногда я повергал того, кто как раз дернулся и уставился на меня быстро стекленеющими глазами, значит, острый клинок вспорол ему брюхо и развалил пополам печень, но мне не видно, я орал и продвигался вперед, шагая через трупы, как вдруг прямо в черепе раздался едва слышный шепот:

– Дальше не ходи...

Я застыл от ужаса, никто не любит такие голоса, это с них начинается принудительное лечение, а сперва исколют на предмет выяснения, чего накурился или накололся, а то и нанюхался. Тут же бросились – еще, я отступил и заметил, что из земли выдвинулись синеватые лезвия всего на ширину ладони, если не меньше. Звери завизжали, лезвия перерубили им сухожилия, а я поспешно попятился.

Пятиться куда труднее, чем спускаться, но, наконец, я уперся спиной в повозку. Рядом тяжело дышали, забрызганные кровью и грязью, Ланзерот и Рудольф. Асмер и принцесса склонились над Бернардом – тот лежал на спине, пальцы что-то ловили в воздухе. Даже я по характерному движению понял, что старый богатырь пытается ухватить рукоять своего топора.

Рядом с Бернардом лежал на спине, раскинув руки, священник. На лбу темнел огромный кровоподтек. Но грудь его медленно вздымалась.

– Неужто отбились? – прохрипел Рудольф.

– Мы побили рыцарей, – сказал Асмер гордо. – Скоты, мечтали довершить победу! Священник жив?

Ланзерот сказал строго:

– Скоро очнется. А враги перегруппируются и повторят все сначала. Только будут умнее!

Его доспехи уже не блистали, как зеркало, и походили на поверхность наковальни, где лет пять рубили железо на подковы.

Я напрягся, спросил мысленно:

– Ты кто?

Голос прозвучал громче, бестелесный, однако я почему-то представил себе сильного мужчину с широкой грудью, длинными черными волосами и орлиным носом.

– Угаларн, Великий и Победоносный...

Я не успел ахнуть, как голос продолжил:

– Великий Угаларн, создавший союз племен на севере! Еще когда сюда пришли первые конники отважного Сегезера, я не стал с ним воевать, ибо он был мудр и добр. Я стал его правой рукой и грозой иноверцев. Мы пронесли имя грозного бога Тартиса по всем землям, и не было королей, что не пали бы ниц. С того времени имя Угаларнов повергало врагов в прах, перед нами дрожали империи. С высоты этого кургана я сотни лет с гордостью видел величие и процветание Угаларнов! Но прошли еще сотни или тысячи лет, пришли другие народы, выкорчевали даже память о наших славных победах, о наших деяниях, разбили каменные статуи наших богов, а нашу веру объявили нечестивой. Но ты – другой. Я узнал тебя по амулету на шее, ты – моей крови. И еще я видел, как ты славно дрался.

– Ага, – сказал я торопливо. – Спасибо за помощь! Ты прав, я всегда за единство поколений. Кто не знает прошлого, тот лишен будущего. Прошлое надо ценить, оно дает нам вдохновение... вдохновляет... ага, на свершения!

Рудольф насторожился, Ланзерот нахмурился, рука медленно двинулась к рукояти меча. Даже принцесса уставилась на меня круглыми, как у совенка, глазами. Я сделал успокаивающий жест, мол, не контуженый и травки не накурился, просто говорю сам с собой вслух, такие у меня причуды. Или обычаи. Или обеты.

– Мы всегда опираемся на опыт и помощь прошлого, – сказал я. – Мы черпаем силу в нашем славном прошлом и в ваших подвигах. И достижениях.

На этот раз в голосе я услышал безмерное довольство.

– Я знал! Я знал, что мы жили не зря. Нас помнят...

– Еще бы, – сказал я. – Я жил одно время в Тарту, это в честь Тартиса, мой отец работал в Уганде, это страна в честь Угаларнов. Словом, вашими именами названы не только города вроде Москвы и Питера, что города – ерунда, но даже реки, горы, моря. Дорогой предок, что скажешь, как нам благополучно выбраться?

Голос ответил незамедлительно:

– Когда-то моя власть была на полмира. А остальная половина, где зверье да дикие люди, меня просто не интересовала! Но теперь моя власть всего лишь до краев кургана. Когда ветры и дожди сровняют его с землей, тогда я уже не смогу из чертогов Тартиса приходить на землю...

Так вот для чего такие курганы, мелькнуло у меня в голове. Сказал как можно почтительнее:

– Ты спас нас, благородный Угаларн.

– Я помогал только тебе, – отозвался голос чуть холоднее. – Мне нет дела до чужаков. Их столько сменилось за тысячи лет. Но тебя я ощутил сразу. В тебе нет злости к нашим богам! И ты не служишь чужому богу... как они!

Голос стал угрожающим, я сказал поспешно:

– Благородный Угаларн, они не враги! Они мои спутники. Младшие.

Ланзерота передернуло, Рудольф укоризненно покачал головой, даже принцесса высокомерно вздернула голову. После паузы голос произнес угрюмо:

– Ладно, если они тебе нужны... я оставлю им жизнь. Но пусть соберут раненых врагов и зарежут на вершине холма. Мне угодно, чтобы кровью пропиталась земля. Нам, Угаларнам, угоден запах крови. А трупы сожгите. Мы любим аромат горящей плоти.

Я сказал торопливо: