– Ты был прав.

– Я всегда прав, – сказал Бернард гордо. Потом поинтересовался: – Ты о чем?

– Они не могли просочиться через границу такой огромной толпой.

– Просочились же, – буркнул Бернард.

– Нет, пробрался только один колдун. Но сильный, правда. Он-то и поднял здесь из земли павших... не знаю, простые это мертвецы или какие-то особые, но там внизу... гм... нам сказали, что опасен только колдун. А остальных живых, кого он навербовал здесь за деньги, мы уже вбили в землю по ноздри. А кого не вбили, того сожгли.

Бернард взглянул ему в лицо, перевел взгляд на меня, покачал головой, увидев на поясе прицепленный молот.

– Ну-ну, ты говоришь так понятно, что тебе бы в прелаты. И там внизу тебе все сообщили и на колдуна пальцем указали. Да еще и рассказали, как переколдунить эту мразь?

Ланзерот сказал неожиданно:

– Надо двинуться прямо сейчас.

– Ты с ума сошел?

– Они уверены, что будем отсиживаться до утра. Утром нангулы волей – неволей уйдут под землю, вот тут бы нам и на поиски колдуна. Понятно, что он либо спрячется, либо таких ловушек настроит... А к следующей ночи, если еще доживем, он будет втрое сильнее, а вот мы...

Рудольф и Асмер, слушая вполуха, уже запрягали волов. Мы оставили коней – Ланзерот вел нас вниз тихо, скрытно, – но мечи вытащили, только Асмер пока что держал огромный лук, однако рукоять меча колыхалась прямо под ладонью.

Я сжимал молот, довольно нелепое оружие, ручка непропорциональна, даже мне видно, а Рудольф и Асмер вовсе надрывают животики. Ланзерот не улыбнулся даже, он презирает молча.

В ночи, пусть и подсвеченной лунным светом, багровые костры смотрятся ярко, вызывающе. Далеко внизу ровная цепь идет по кругу, опоясывая курган. Понятно, все расположились прямо у подножия. Мы крались так тихо, что я усомнился в рыцарстве Ланзерота, по моему глубокому убеждению, рыцарь ни за какие пряники не согнет спину, не станет подкрадываться, а только лицом к лицу, грудь в грудь, честным оружием, даже арбалет для рыцаря стыд и позор. Из темноты раздался тихий голос:

– Ваша милость, голову даю на отрез, колдун вон там...

Я всматривался до рези в глазах. Перед кострами сидели и лежали темные фигуры, некоторые прохаживались между кострами. Ничего зловещего не видно, по крайней мере, отсюда все выглядят просто вооруженными людьми. А мертвецы они или не мертвецы, так для меня всякий, кто умеет говорить и мыслить – уже не мертвец, для признания мною человека живым наличие души не требуется.

За моей спиной Асмер положил на траву меч, колчан со стрелами торчит над плечом, я услышал легкий треск сгибаемого лука. Я сделал несколько глубоких быстрых вдохов-выдохов, нагнетая кислород в кровь, задержал дыхание.

Первая стрела свистнула почти бесшумно. Дальше я слышал только треск сгибаемого лука, тугие щелчки тетивы. У костров люди падали, как перезревшие груши. Крик раздался, когда не меньше шести фигур распластались, пораженные стрелами.

– Наше время! – сказал Ланзерот громко. Рудольф ринулся вниз едва ли не раньше, я замешкался, успел увидеть, как Асмер выстрелил еще дважды и тоже подхватил меч. Я бежал по склону, орал, размахивал нелепым молотом, клялся себе, что влуплю раз, только раз, для пробы, а потом выдерну эту великолепную полосу стали, чья рукоять торчит у меня над левым плечом.

Нангулы, застигнутые врасплох, все же слаженно отступили. Начали подхватывать с земли щиты, выстраиваться в боевые порядки. Ланзерот налетел как лев, его громовой голос заглушал звон железа. Рудольф рубил и крушил, как бык, а ревел, как пароходная сирена, разгоняющая лодки туристов.

Я увидел распростертые тела, у одного в руке зажат топор, а у другого и вовсе меч – длинный, со странным светящимся лезвием. Были трупы, сраженные стрелами, но я бросился к мертвецу с мечом. Мне бы таблетки от жадности, а то что это за нелепая страсть к мечам: за плечами – великолепный меч, такой только у Галахада, как говорят, а я все надеюсь найти еще круче, еще острее...

В ближайшей группке один не выдержал вида такого мародерства, бросился ко мне. Я как раз наклонился и начал выдирать меч, но пальцы мертвеца вцепились в рукоять мертвой, естественно, хваткой.

Защитник бежал ко мне, уже вскинул топор. Я, не помня себя, швырнул в него молот, а сам Обеими руками ухватил застывшие пальцы, с силой разогнул... и тут меня так ударило по фалангам правой руки, что я взвыл и выпустил руку с мечом.

А на землю бухнулся мой молот. Мертвеца, который бежал на меня, не стало. Еще не веря себе, я подобрал молот другой рукой, неумело швырнул в ту группку, за спинами которой уже появился высокий старик в черной одежде со звездами на плаще. Я держал его взглядом и мысленно умолял молот попасть именно в колдуна, именно в этого гада, что прячется за спинами насильно мобилизованных...

Молот понесся, как птурс. Мне даже почудился треск вспарываемого воздуха и частые хлопки, как при взлете испуганного голубя. Страшный удар, звон искореженного металла – грудь ближайшего мертвеца расплескало, а молот развернулся по короткой дуге и так же стремительно ринулся ко мне. Я сжался, инстинктивно растопырил ладонь и попытался поймать. Впечатало отполированной рукоятью, как конь шершавым копытом. Я смотрел неверяще, потом заорал:

– Колдуна! Колдуна достань!

Размахнулся и швырнул, как гранату, держа взглядом старика. Нангулы мелкими шажками двинулись вперед, у старика между вскинутыми руками заблистала зловещая сиреневая молния. Мертвецы на глазах начали расти, их плечи раздвигались, а руки становились длиннее и толще.

Кто-то из нангулов уже выставил копье в мою сторону. Двое выдвинули огромные щиты, закрывая колдуна. Молот с грохотом проломил живую стену, словно я метнул его в картонную декорацию. Раздался страшный крик. Земля дрогнула, а с неба посыпались крупные перья.

Справа слышался треск, грохот, звон, крики, рев. Ланзерот и Рудольф ломили и крушили нангулов, вбивали в землю, рассекали на части, топтали, сбивали с ног. Асмер рубился чуть позади, он первым сориентировался, закричал:

– Сэр Ланзерот! Ваша милость! Они уже не воюют!

Ланзерот двумя могучими ударами поверг еще двух, прежде чем до него дошел смысл слов соратника. Я видел, как даже в лунном свете бледное лицо рыцаря покрылось краской стыда: он-де рубил тех, кто бросил оружие!

Нангулы оружия не бросали. Они просто перестали замечать нас. Молча и равнодушно, уже не люди, а в самом деле живые мертвецы застывали неподвижно и тут же медленно погружались в землю, как в воду, но без всплеска, без волн или плавно расходящихся кругов.

Сверху послышался задыхающийся голос:

– Управились? Лаудетор Езус Кристос...

– Лаудетор, – ответил Асмер. – Ты чего на коне?

Бернард едва держался в седле, но на бледном лице глаза блестели, как озера.