— Вся моя семья в том же положении.

Тоже верно. Помню, как легко император пользовался силой: то Арена вытягивал к себе телепортирующим заклинанием, то меня на службу призвал, запрещая немедленный брак.

— Кстати говоря, — обхватываю Арена за талию. — Я до сих пор на имперской службе? Твой отец, если что, сможет меня призвать и заставить работать?

— Он может попробовать, конечно, но мы вместе этот призыв прервем легко. И отец у меня разумный, не станет так глупить, скорее сменит эту печать на обычную родовую, чтобы быть на связи, не более. После свадьбы.

— Почему после свадьбы?

— Вдруг ты запаникуешь в последний момент, сбежать захочешь, способ какой изыщешь — тут-то тебя и отправят исполнять служебный долг.

Приходится опять ноготками его под ребрышки потыкать, шутника такого.

— Стереги лучше, тогда не убегу.

— Стерегу, как же иначе?

Мы умолкаем. Говорить не хочется — только прижиматься друг к другу, чувствовать тепло.

В отдалении иногда показываются фигуры гуляющих, мундиры караульных. Все тихо и спокойно.

Возле нашей круглой башни гвардейцы стоят неподвижно, точно статуи в алых мундирах, смотрят прямо перед собой.

Внутри приветливо загораются светильники, озаряют ступени наверх.

«Явилась», — в голове раздается голос Пронзающего.

Я останавливаюсь, и Арен вопросительно на меня смотрит.

«У девочки свадьба на носу, ей сейчас не до нас», — вздыхает Рассекающая.

«Вот именно: как надобность отпала, сразу нас забыла!»

— Оружие, — тихо произношу я. — Они недовольны тем, что я их не навещаю.

В желтой гостиной тоже загорается свет, отражается в зеленовато-желтых глазах разлегшейся на софе Пушиночки. Она потягивается, выпускает на подлокотник коготки. Наше с Ареном оружие лежит на столе, металл холодно отражает свет, а затянувшееся молчание намекает на обиду.

Подойдя к столешнице, мягко улыбаюсь палашу в центре и пистолетам по бокам. Арен, остановившись напротив, скользит пальцами по пламенному лезвию своего двуручника.

— Простите, я забегалась.

«Ты забегалась, — передразнивает Пронзающий. — А каково нам здесь лежать в одиночестве и скучать не подумала!»

— Простите, — покаянно склоняю голову. — Не думала, что вам будет интересна предсвадебная суета, думала, вы захотите отдохнуть после такого славного боя.

«Мы отдохнули, — чуть более мягко ворчит Пронзающий. — Могла бы и прихватить нас в свой мир».

— Но вам нельзя, вас могло там разрушить... и откуда вы знаете, что я куда-то отправлялась? — Оглядываюсь на Пушиночку: она с самым невинным видом начинает разглядывать узоры на обивке софы.

«Вот видишь, — назидательно произносит Рассекающая. — Я же говорила, что у Леры была причина не брать нас с собой, не ворчи».

«Хочу и ворчу, имею право!»

— Если вам интересно, — встреваю в разгорающийся спор, — я могу носить вас с собой.

«И на брачные недели?» — воодушевленно уточняет Пронзающий.

К лицу приливает кровь:

— Нет, на брачных неделях мы с Ареном будем вдвоем.

Арен вскидывает голову и вопросительно приподнимает бровь.

«Да ладно, мы тихо...» — не отстает Пронзающий, но я резко прерываю:

— Нет. Вдвоем. И точка. Но на подготовку к свадьбе и саму свадьбу, если вам интересно, возьму. Хотите на свадьбе себе почетное место, чтобы вы всех видели и на вас все могли полюбоваться?

Тяжко вздохнув, Пронзающий соглашается: «Хотим. Но на брачные недели могла бы взять, вдруг вам совет старших понадобится...»

Огромных усилий стоит не хихикнуть и не сказать «Сами справимся», а то ведь обидится.

Следующие дни проходят в суете и бесконечных делах. Помимо того, что приходится искать почетные места для оружия (Пронзающий с Рассекающий вынуждают нас перебрать множество вариантов, прежде чем удается придумать для них «поистине достойное их вкладу в победу место»), учить краткие биографические справки о самых важных гостях (Заранея не Ланабет, последняя подходит к мероприятию так, чтобы оно стало моей подготовкой к будущему правлению) и вникать во всякие мелочи, Пронзающий и Рассекающая выпрашивают себе по пару часов тренировок. Впрочем, именно их можно считать наиболее ненапряженным временем дня.

Другой проблемой неожиданно становится нижнее белье. Первые модницы империи — Вейра, Диора и Сирин — прознают от модистки миссис Лавернан о чудо-белье с Земли и слезно умоляют показать более интересные варианты чем те, что я отдала модистке. К ним неожиданно присоединяется и женская половина моей личной гвардии.

Вшестером они соблазняют меня на посиделки с парой бутылочек вина, одна из которых оказывается драконьим, так что под натиском уговоров и напитка я сдаюсь, показываю кружевные комплекты. Слово за слово, еще пара бутылочек — и посиделки перерастают в девичник (в Эеране тоже есть подобная традиция), откровенные разговоры и откровенные советы умудренных любвеобильным Элоранарром дракониц и изгнание Арена из башни, потому что «Девичник — это только для девочек, Арен, а у тебя должен быть мальчишник, сходи к Элоранарру и Линарэну». Наверное, хорошо, что утром я мало что помню. И, спасибо Арену, что он мне на вчерашнюю выходку не пеняет.

Доброта не остается безнаказанной: Тарлон является укорить меня за то, что не поделилась с ним такой замечательной идеей. «Не была бы ты денеей, выпорол бы за расточительство», — высказывает он обиженно.

Хорошо, что я денея!

Не добившись от меня угрызений совести словами, он еще и письма присылает со слезными описаниями того, чего бы мы могли добиться с новым товаром на рынке, но после второго за день послания читать их перестаю.

С каждым часом в списке дел все больше пунктов отмечаются исполненными, хотя полно того, что сделать еще только предстоит. К счастью, Арен в детали не вникает, так что цветочное убранство действительно может стать сюрпризом.

В промежутке между изучением информации о гостях и примеркой платья меня вылавливает почтенного вида мужчина. Покашливая, пряча бегающий взгляд, он выдавливает:

— Простите, многоуважаемая денея, у меня к вам разговор по поводу