Юлия подняла тяжёлую голову от подушки и огляделась. Пусто. Кости не стало. Всё цело, на своих местах и простоит сто лет, если у внуков хватит ума не разорить гнездо, только нет его, Кости. Она всё время пытается ухватить за какую-то мысль и не может. В груди не хватало воздуха. Нечем дышать, совсем нечем… Проклятый удушливый тяжёлый ком, мешающий дышать, не давал думать. Может распахнуть окна, дверь… Как распахнуть, если нет сил подняться. К тому же здесь его запах и она не хочет, чтоб он ушёл. Время тянется резиной… Каждая минута тяжело, словно гранитный могильный камень ложится на плечи. Как заставить думать себя связно, вернуть свои мысли и жизнь в нормальное русло, когда земля уходит из-под ног. Душа скорбит и плачет, сердце застыло, а тело не хочет жить. Да и зачем жить, если его нет. Зачем нужно просыпаться с утра, открывать глаза. После смерти мужа мир перевернулся.

Это его кабинет. Небольшой, на два окна. Простой стол под зелёным сукном. Протянула руку и взяла его записную книжку. Развернула. Каждая страница частичка жизни: даты, имена, адреса, маленькие заметки. Они давно жили в своём маленьком мирке и крайне ограничили круг общения. Люди, которые были рядом, серьёзно проверены жизнью, обстоятельствами. Их не так много. В основном, это фронтовые друзья и Юлины родственники. Знакомых было много, но они находились в ином статусе. Если Костю предавали, он не мстил- просто вычёркивал в записной книжке имена. Совершенно не страдать по этому поводу не получалось. Его душа так и не научилась защищаться от хамства. Юлия, естественно, успокаивала, мол, если на всё обращать внимание, то с ума сойти недолго. О-хо-хо… После похорон, неделю продержалась на снотворном. Вспомнила, рассказ Жукова о том, как он пережил свою свинскую последнюю отставку. Просыпалась, пила вновь снотворное и засыпала. И так неделю. Не было сил умыться, провести расчёской по волосам, достать косметику. На кой чёрт она теперь вообще сдалась… Потом всё же заставила себя встать, прошла по широкому как взлётная полоса коридору, зашла на просторную кухню, заглянула во все комнаты. Нет! Его нет! Приняла душ, и сев за стол в его кабинете, где всё хранит память о хозяине, просидела сутки. Весь стол был завален его рабочими бумагами. Надо разобрать, но не могла. Сердце запеклось. Встала, уткнулась в его фронтовые карты, прижала к сердцу фронтовой бинокль, что он не выпускал в боях из рук. Ручные часы с потёртым циферблатом — сколько раз она подавала ему их в дни приезда Костика с фронта. Долгая жизнь вещей и короткая человека… Как всё это не справедливо. Ада волновалась, но Юлия справилась с ситуацией. Надо жить. Растёт посаженный его руками сад. Светит солнышко, и день непременно сменяет ночь. Жизнь не остановить, в школах начался новый учебный год. Возможность жить в мире, любить и ждать весну, подарил земле Костя. Частичка их любви во внуках, потом в правнуках будет радоваться голубому небу, цветущим садам и просто каждой минуте жизни. Тёплое облако воспоминаний село на голову, нежно ласкаясь коснулось сердца, опалило жаром душу и пролилось дождём по щекам. У них была большая любовь и счастливая жизнь, только вот её боль…, но кому это интересно. Она взяла рамку с его фотографией. Он ободряюще улыбался. "Люлю, ну что ты?! Я ж просил". Юлия прижалась губами к его губам. Да, любовь это точно не земное, скорее от Бога, она, как талант, либо даётся человеку, либо нет. Им с Костей выпало такое счастье. Вырвала из тетради лист бумаги и зачеркнула в нём клеточку в верхнем левом углу- один день без тебя. Завтра зачеркнёт ещё одну — два дня без тебя. Лист и ручка заняли своё место под фотографией. Теперь она будет считать без него дни. Дни которые она проживёт без него. Пусть их будет мало.

Под руку попала старая из сибирских лет фотография. Ещё одна, фронтовая из той серии, что присылала "воробушек". Накатило ощущение гуттаперчивости времени. С одной стороны, кажется, прошла бесконечность, а с другой- не покидает чувство, будто всё случилось только вчера. По-прежнему так сладко или больно… Как с этим жить, как? Надо найти в себе силы победить горе и отчаяние. Но где их взять. Если только от земли. Её полосовали, взрывали и ранили, а она борется, встаёт из пепла. Может поможет время, оно ж помогает земле… Прошли годы… Заросли травой окопы, покрылись асфальтом военные дороги. Поднялись из руин и пепла новые города и сёла. Зарубцевались раны на людях и земле и только души истерзанные войной не знают покоя. Им уже никогда не найти тот покой на земле и живым прошедшим этот ад тоже. Боль притупиться, но исчезнет совсем только с комком земли о крышку гроба. Вот и Юлина душа не может смириться с одиночеством, а возможно она вообще ушла вместе с ним и в зеркало на Юлию смотрит только исстрадавшееся тело. Ведь прежней Юлии нет. Да и как она может быть прежней без него. Незаметно полетят дни похожие друг на друга. Но надо есть, пить, делать причёску, шить платье… Зачем без него это, кто на неё будет смотреть? "Господи, за что же ты меня караешь, смерти прошу и той тебе для меня жаль!" — она упала на стол пахнущий его папиросами и разрыдалась.

Вошла Ада, взяла её руку, сказала звенящим шёпотом:

— Мне тоже плохо, но надо жить… Ты просто обязана за него и себя жить. Он просил… Он подождёт тебя… Нас…

— Если б не встретила его, я б никогда не вышла замуж…

— Господи, мама… Вы оба с ним не от мира сего и любовь ваша не земная. Как бы я хотела того же…

— А вдруг… — Юлия сама испугалась своей мысли.

— Нет-нет… И думать не смей. Он нас любил и дарил нам искреннюю любовь. Это нельзя изобразить или сыграть. Он действительно очень-очень любил нас.

Голос дочери дрожал. Юлия обняла Аду и опять разрыдалась. Ей выпала такая радость прожить с ним целую жизнь и не просто быть рядом, а любить и быть любимой. Бог не всем даёт такое счастье, а ей посчастливилось. Только хорошего всегда мало.

Теперь разрыдалась Ада.

— Он самый лучший отец. Помнишь как он чинил мне куклы. Я ломала, а он, чтоб не ругала меня ты, чинил.

— Помогал решать тебе задачи, — улыбнулась Юлия. — Я знала, но молчала.

— Брал меня с собой в поездки по частям.

— Учил кататься на лошади… Это можно, Адуся, перечислять до бесконечности.

— А, помнишь, как я ленилась после войны учиться, а он предупредил, что лишит меня своего уважения. Я бесконечно благодарна ему за науку. А как он страдал, когда болели внуки. Не спал, прогонял нас, а сам сидел возле них ночами. Давал лекарство, книги читал. Мам, он с нами навсегда. Да, мам…

Юлия поцеловала её в висок. Для себя она решила — ничего не изменилось. Он рядом. Просто вышел на минутку оставив на спинке стула свой мундир. Пыталась быть всегда с ним и любить только своего Костика. Даже готовя еду не забывала о его порции. Просто уехал в командировку, вернётся… Вдруг захочет поесть, а у неё всё готово. Ведь живя с ним она была счастливейшей из женщин. А в письмах к ней и семье он был человеком заботливым, нежным и даже робким, и ранимым. Когда они были вдвоём, Костик растворялся в чувствах. Как же это можно забыть, да и зачем?!

Она была крепкая и ещё не старая женщина. К тому же приятная во всех отношениях. Находились чудаки предлагающие ей руку и сердце. Отшучивалась, мол, нечем ответ держать: Костик забрал её сердце с собой. Шли годы, но даже попытки не было заполнить жизнь кем-то другим. Её семья- это дочь и внуки, а жизнь-борьба с горем и отчаянием. Они с Адой заново учились улыбаться и радоваться всему живому.