потянулся, хрустнув суставами, и, сложив руки на груди, застыл как изваяние. Огромный, в темной меховой одежде, он был похож на сказочное чудовище. Так он стоял, вглядываясь в бескрайние пространства расстилавшейся под нами тайги, в голубоватые вершины резко обозначенных гор, и его заплывшие прищуренные глаза, казалось, изучали какой-то яростный свет.

Сказал самодовольно:

— Скоро эта земля получит иное название. Очень скоро! Мы наделаем много хлопот господам географам. На всех континентах мира будут изданы новые карты, во всех энциклопедиях появится название нового государства. Зимагория! Как тебе нравится это название? — стрельнул он в меня пронзительным взглядом.

«Идиот, огромный идиот, — думал я, глядя на рыжего гиганта. — Неужели ты думаешь, что историю можно повернуть вспять?»

— Этого не будет, — сказал я. — Вы не представляете, каким могущественным стало наше государство, пока вы кротами сидели под землей.

— Будет! — упрямо сказал Зимагор. — Ты знаешь силу золота? Знаешь? А разве мало его у меня? Я владею весьма солидным запасом. Вот здесь, — он ткнул волосатым пальцем в каменистую площадку, — именно здесь будет стоять золотая статуя Зимагора. Единственная в мире. Я могу позволить себе такую роскошь! Мое дело реально — я не претендую на владение целым континентом. Мне достаточно этой северной окраины. И я ее буду иметь. Такова цель моей жизни.

Он положил ладони на бедра, выставив вперед большие пальцы, и они нервно шевелились, круглые, в рыжих ворсинах, похожие на огромных жирных червей. Вид этих пальцев вызывал омерзение и желание раздавить их сейчас же, немедленно.

«Скоро эта земля получит иное название!» — сказал Зимагор. Что бы это значило? На что он надеется? На помощь хозяев Минора? Надо дать знать об этом логове рыжего Курна. Бежать отсюда, конечно, невозможно.

Слушая разглагольствования Зимагора, я тоскливо поглядывал на бескрайнюю морскую равнину. И представлял, как все это выглядит в зимнее время. Мертвое, скованное льдом пространство. Нигде не видно ни живой точки, ни дымка. Мощный панцирь льда, весьма каверзного и непроходимого. Глухомань, безлюдье. Несколько метеорологов живут лишь на самой северной точке побережья. К ним, бывает, вертолет ходит, да и то нечасто. Потому бродит сейчас по скалам Зимагор, самодовольно поглядывает на морскую гладь, на голубые горные вершины, на бескрайнюю тайгу. Здесь его подпольное царство, его владения, здесь его сокровища и надежда на будущее...

Зимагор не находил нужным скрывать от меня свои планы. В своем роскошном жилище, после того как были сброшены меховые одежды и Умрун удалился за ужином, Зимагор позвал меня к огромному сейфу. На внутренней, покрытой желтой краской поверхности дверцы четко была выведена исполненная с завитушками надпись: «Санкт-Петербург». «Тоже реликвия, — подумал я, — осколок прошлого века». В сейфе лежали квадратные, с оплывшими краями слитки металла.

— Вот моя сила! — сказал он. — И это только малая часть. Нам есть с чем развернуться. Не правда ли, господин полковник?

— Майор, — скромно поправил Минор.

— Не скажите, — возразил Зимагор. — За то время, пока мы сидим тут без связи, вам наверняка присвоили полковника.

— Да, да. Уже много лет нет связи, — тоскливо прошепелявил Минор.

Упоминание о связи, вероятно, расстроило и самого Зимагора. Он захлопнул сейф, сунул ключ в карман своего огромного костюма и грузно опустился в кресло.

— Видишь ли, юноша, — зыркнул он в меня пронзительным взглядом. — Ты оказался совсем не тем человеком, которого мы ждали. Просто совпадение по времени. Это тебя и спасло. Думаю, что ты будешь признателен и верно послужишь нам.

— Что вы еще от меня хотите? — угрюмо проронил я.

— Пока немного, — пояснил Зимагор. — Проведешь нас до границы.

— Границы уже давно не существует! — злорадно сообщил я. — Еще с сорок пятого...

— Это мы и без тебя знаем! — рыкнул гигант. — Можешь не рассказывать. Нас это сейчас не интересует. А что будет интересовать — расскажешь потом.

— Ничего я вам не расскажу!

— И не надо! Ты просто обозначишь на нашей карте населенные пункты, которые возникли после того, как была издана эта карта. И не только покажешь — поможешь нам обойти их.

— А вы наивны, — усмехнулся я. — Разве такая толпа людей может пройти никем не замеченной?

— Четыре человека — не толпа, — возразил Зимагор.

— Как четыре? А эти ваши... соплеменники? — кое-как подобрал я нужное слово.

— A-а... эти! Они мне не нужны больше. Отработанный материал. Им суждено отправиться к предкам. Такова необходимость. Пусть тебя не беспокоит судьба дикарей. Подумай лучше о себе. Кстати, в промывочную можешь больше не ходить. Отдыхай, набирайся сил. Я скажу Умруну, чтобы он дал в пещеру Лауласа лучшую пищу. И разумеется, ни звука о том, что ты здесь слышал.

Голова шла кругом от одного воспоминания об этом разговоре. Десятки различных вариантов того, как спасти безвинных людей, прикидывал я в ту памятную ночь и все отбрасывал, как негодные. Первой мыслью было рассказать все Лауласу, пойти в другие пещеры — объяснить людям их безвыходное положение. Но что могут сделать они, безоружные, загнанные в подземелье? Разве что ускорить трагическую развязку. Потому и не до сна было мне в ту ночь, самую, пожалуй, кошмарную из всех, что довелось мне провести в логове рыжего Курна.

17

Молчать дальше было бессмысленно, и потому я решил рассказать утром Лауласу о той опасности, которая нависла над ним и его соплеменниками. Кыйдик ушла к Умруну за продуктами, и мы остались в пещере одни. Снаружи было уже по-осеннему свежо. Камень остывал за ночь, и поэтому полог у входа в наше жилище плотно прикрыт. Короткие языки газовой горелки, разбрасывая по стенам голубоватые блики, нагревали воздух, и потому в нашей тесной келье было тепло и душно.

Пока я торопливо рассказывал старику о том, что мне удалось узнать из разговора с Зимагором, он сидел молча, уставившись неподвижным взглядом на ровные языки огня, и даже прикрыл глаза и, казалось, не слушал, а так себе, подремывал или думал о чем-то своем, совсем далеком от того, что я говорил ему.

Потом он неторопливо поднялся, подошел к небольшой нише в стене, где хранились его нехитрые инструменты для вязания сетей, старая деревянная посуда и скребки для обработки шкур, извлек оттуда трубку, прочистил мундштук, такой же древний, как и трубка, палочкой и, ткнув трубку в угол рта, посипел