оставившая своего пятилетнего ребёнка на отца только потому, что хотела следовать своему призванию? А подумать об этом прежде, чем выходить замуж и рожать, она не могла?

— Забудь о том, что я существую, — прошипела Сенера. — И не смей больше ко мне прикасаться. Никогда!

Она наконец-то сумела освободиться и, оттолкнув прочь и мать, и Джеймса, бросилась прочь. Магия ледяным вихрем последовала за Сенерой.

Она выбежала на улицу и, не задумываясь о том, что никогда не пользовалась такого рода магией, вскинула руки к небесам. Вокруг девушки закрутилась магическая телепортационная воронка, и она закрыла глаза, представляя себе двор возле дома Лионеля Доре.

— Сенни, подожди! — донесся до её ушей крик Джеймса.

Но было уже слишком поздно. Магия волной поднялась вокруг девушки, и она даже не почувствовала, когда мужчина ворвался в колдовской вихрь и прижал её к своей груди. Мир на мгновение померк, а потом развалился на тысячи осколков льда.

Глава двадцать вторая

Мир вокруг был до слепоты белым. Сенера с трудом различила очертания огромного дома Лионеля Доре. Сыпал снег, завывал ветер, и перед глазами всё смазывалось в единое пятно.

Они с Джеймсом упали на землю в нескольких десятках метров от входной двери, но даже потрясающая близость цели помогла не сразу; Сенера ещё довольно долго крутила головой, пытаясь понять, где же они находятся, прежде чем отыскала взглядом дом, спрятавшийся в объятиях бушующей метели.

— Это не настоящий снег, — выдохнула девушка, упираясь руками в сугробы, мягкие, но леденящие кожу мелкими уколами снежинок. — Это магия. Кристин уже там. Я чувствую…

Сенера с трудом поднялась на ноги и сделала несколько шагов к дому, но Джеймс поймал её за запястье.

— Не ходи, — прошептал он. — Это может быть очень опасно. Доре и так уже мертв. Пусть сам разбирается со своей сестрой!

— Нет, — покачала головой девушка. — Я должна.

— Сенни… Ты никому ничего не должна, — Джеймс крепко сжал её запястье и потянул девушку к себе. — Только себе. А себе ты обязана быть счастливой, а не погибнуть от магии какой-нибудь сумасшедшей ведьмы.

— Но я не смогу выжить, если она захватит ледяное сердце, — мотнула головой Сенера. — Я уверена в этом. Потому… Ты не должен останавливать меня, Джеймс.

— Я…

Сенера не позволила ему заговорить. Она подалась вперёд, позволив заключить её в объятия, и прильнула к губам Хортона. Ладони уверенно скользнули по его плечам…

Ледяная волна сковала ноги, поднялась к рукам. Джеймс дернулся, в последнее мгновение осознав, что происходит, но Сенера уже высвободилась из плена его рук и отступила на несколько шагов назад.

— Прости, — прошептала она. — Но я должна помочь Лионелю. А тебе там и вправду нечего делать. Не бойся… Лёд скоро растает.

Что-то подсказывало ей, что Джеймс боялся отнюдь не её колдовства. Он рванулся вперёд, и чёрные клубы некромантии ударились о стены ледяной клети, но не сумели разрушить её. Сенера почувствовала свою силу, и она больше не сомневалась в ней.

Благодаря матери она едва не замерзла, но… Раз уж ей суждено превратиться в ледяную статую, то Сенера хотела прочувствовать свою магию, использовать её, почувствовать границы своих сил…

Снег засыпал всё вокруг, не давая ей сделать ни единого шага. Сенера проваливалась в него, чувствовала, как чужая ледяная магия сковывает её тело, тянет назад. Она попробовала пустить ледяную дорогу по снегу, но та рассыпалась на мелкие кусочки, развеваемая вражеской вьюгой. Снег поднялся волной, чтобы накрыть её с головой, и Сенера вскинула руки, пытаясь защититься. Она слышала оклик Джеймса, его голос звенел где-то у неё за спиной…

Нельзя останавливаться.

Она должна идти вперед.

Если желания спастись слишком мало, чтобы прорваться к Лионелю, значит ей на помощь придет гнев. Сколько лет мать не вспоминала о ней! Как бросила её, будто ненужную игрушку, отказалась, а теперь полагала, будто имеет право распоряжаться жизнью своей дочери.

А отец, никогда не думавший о том, чего хочет Сенера? Хиллари, ненавидевшая её уже за то, что Бренда была недостаточно талантливой, чтобы оказаться наравне с Сенерой? Сама сестрёнка, никогда не сказавшая ни одного доброго слова?

Шэйн, который, должно быть, никогда не любил её так, как любил свою первую хозяйку, Леонику…

Её собственное холодное сердце, которое сковывают льды — кто в этом виноват? Кто, если не люди, окружающие её и никогда не пытавшиеся понять?

Она выбросила руки вперёд, пробивая себе дорогу. Снег леденел вокруг, сильные ветры разгоняли его в стороны, швыряли на Сенеру… чтобы ей помешали эти колкие снежинки, льдом впивающиеся в тело? Ни за что!

Она закрутилась вокруг своей оси, и вьюга, повинуясь, двинулась следом. Следуя за движениями её рук, ветры ринулись вперёд, развевая снег с дороги Сенеры, и она, не думая больше о том, чтобы вернуться обратно, помчалась к маячившему впереди дому Лионеля Доре.

Лед, сковывающий дверь, раскололся на мелкие осколки. Они впивались в тонкую ткань её летнего платья, но Сенера не чувствовала боли, не видела крови. Старая, потертая синяя ткань превращалась в тонкое плетение льда, синие нити стремительно белели. Её магия, больше не сдерживаемая ни голосом разума, ни теплыми руками Джеймса, ни уговорами Шэйна, ни собственным страхом, вырвалась на свободу и меняла всё вокруг.

Сенера не стала стучать. Она распахнула дверь, как будто была здесь хозяйкой, и вбежала внутрь, не заботясь о том, что Лионель может быть не рад её видеть.

Девушка остановилась лишь на мгновение, заметив отражение в одном из зеркал, стоявших в коридоре. Она вздрогнула, не узнав на мгновение себя саму — и с трудом сдержала пораженный вскрик.

От госпожи Сенеры, владелицы похоронного бюро, ходившей в прохудившемся летнем платьишке даже зимой, заплетавшей волосы в косу и вплетавшей в них черную скорбную ленту, не осталось и следа. Платье замерзло, превратилось в лед, а тот, покоряясь своей госпоже, стекал по её фигуре, летел следом за нею, покоряясь каждому движению, будто отборный шелк, лучший в мире атлас. Перчатки, которые так не любила Сенера, теперь были сплетены из тончайшего морозного кружева, в тёмных волосах вместо траурной ленты сверкали мелкие снежинки-бриллианты, старое пальто упало снежным шлейфом на плечи.

Но Сенера не замерзла. Она даже не представляла, сколько магии ушло на это превращение, но всё ещё не чувствовала себя уставшей. Сила рвалась на свободу, и Сенера чувствовала в себе силы вырастить огромный ледяной мир взмахом руки.

Она прошла от одного зеркала к другому, приблизилась к отражению, даже протянула руку, надеясь, что сумеет развеять иллюзию.