значит «все»? Все уедут из Лоранда? Вираг, отец, все войска, ну, оставят, может, какой гарнизон. Вот же блин! Отца не будет! У меня появится шанс сбежать отсюда! О, благословенный Свет, я смоюсь отсюда! Наконец-то! Габиана, конечно, мне оставят, но я придумаю, как отвязаться от него. У меня будет на это время…

— Ты тоже поедешь с нами.

— Чего? — Я подумал, что не понял слов Вирага. О чём он говорит? Какого мрака мне делать в генеральном сражении? — Зачем? Что мне там делать? Ты же сам знаешь, воин из меня никакой. Меня там грохнут!

— Отец не оставит тебя здесь…

Я перебил возмущённо:

— Но и там мне тоже делать нечего!

— Да не бойся ты! Не убьют тебя. Будешь под охраной. Никто и не ждёт, что ты полезешь в самую гущу сражения. Что тебе там делать?

— Вот именно!

Меня аж трясло от возмущения. Чего ещё не хватало! Мне — на войну! Ага!

Я вспомнил свой первый день в этом мире зазеркалья, когда я оказался среди солдат барона Эрно с той, нандорской стороны. Они тоже воевали тогда с войсками Лоранда, несмотря на это пресловутое перемирие.

Перед моими глазами вставало поле сражения там, под Малым Ортусом, убитые и раненые, крики, от которых кровь стыла в жилах, и барон Эрно, переживший сердечный приступ от напряжения военной схватки.

Мрак! Я меньше всего хотел бы оказаться где-нибудь там, вот честное слово.

И если тогда была битва между баронами, то и размах её был небольшим. А сейчас готовится генеральное сражение между армиями двух графов! Значит, и войск будет больше, и жертв, и размах соответствующий.

Вот уж где я хотел бы оказаться меньше всего.

Я спросил молчавшего брата негромким голосом:

— Зачем я там нужен? Вираг, поговори с отцом…

— Там все будут нужны! — Вираг снова смотрел на двор замка и ответил мне, даже не взглянув в мою сторону. — Хорошо, если их не поддержит ещё и король Истван, а то нам вообще надеяться будет не на что… У Нандора конница сильная, рыцарей много… — Я перебил его:

— А принц Рикард что, не придёт нам на помощь?

— Нет!

— Почему? Разве отец воюет не за него? Он же, по-моему, говорил…

Тут и Вираг меня перебил в свою очередь:

— Говорил. Только принц прислал письмо, что пока не сможет прийти нам на помощь, у него какие-то неотложные дела… Отец-то, конечно, надеялся на его рыцарей, но… — Вираг с усмешкой пожал плечами.

Я думал. Да, ситуация, конечно. Я вспоминал все перечитанные исторические романы и пересмотренные исторические фильмы, где были сражения и бои. Память всё смешивала в общую кучу, то, что видел в кино, и то, что видел вживую.

Блин! Как же всё это страшно. «Храброе сердце», «Игра престолов», «Жанна д'Арк»… Это всё фильмы! Кино! Постановки! А будет всё по-настоящему. И я буду там!

Вираг хоть и говорит, что мне ничто не грозит, да и сам я в герои не лезу, но всё же… Может случиться всякое, это же война.

Вон, в Великую Отечественную при фашистских атаках всякое бывало, и штабные отбивались, и генералы гибли, а я-то чем застрахован? Ничем!

Не хотелось бы проверять на собственной шкуре своё везение. Меня и так этот мир не жалует.

И словно в подтверждение моих мыслей заныла моя ушибленная голова. «Да, миленькая, терпи, то ли ещё будет…»

Я вздохнул. Мы помолчали. Всё кипело во мне от возмущения, хоть я и понимал, что Вирагу выговаривать сейчас всё смысла нет: от него ничего не зависит. Он-то как раз, наверное, не против оказаться в какой-нибудь заварушке.

— Вот не понимаю я тебя! — воскликнул вдруг мой брат и ударил раскрытой ладонью по каменному парапету балкона, на который опирался локтем. — Ты — сын графа! У тебя всё есть! Чего тебе для жизни не хватает? А? — Он обернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.

Я выдержал его взгляд и переспросил:

— Чего мне не хватает?

— Ну, конечно! Что, разве ты плохо жил? Дался тебе этот побег? Зачем? Ты — сын актрисы и стал вдруг сыном графа! Тебе что, мало? Куда ты бежал? — Он даже дёрнул подбородком вверх, спрашивая меня.

— Куда я бежал… — немного растерянно повторил я его слова.

Какого мрака? Может, в любой другой раз я бы и промолчал, но нервы мои были на пределе. Я дёргался из-за предстоящего сражения, а тут ещё и Вираг со своими вопросами. Ну, хорошо…

— Куда я бежал? — теперь уже я задал ему этот же вопрос. — Что отец сказал тебе о моей матери? Что она умерла? Да?

Вираг передёрнул плечами, и вышивка белого единорога блеснула шёлковой нитью в скудном свете дня. Мне и не нужен был его ответ. Зачем? Я и так его прекрасно знал.

— Она не умерла. Она ждёт меня.

— В Энионе?

Я усмехнулся. Какая разница, где?

— Я хочу вернуться к ней, я у неё один…

— А отец что, не отпускает? — он перебил меня.

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Говорит, что хочет, чтобы я был рядом, что я ему нужен. Да мрак его знает, зачем я ему! Я просил его отпустить меня, но он ни в какую не соглашается.

Вираг помолчал, глядя на меня долгим остановившимся взглядом, будто и не видел вовсе. О чём он думал сейчас? О своей матери? О ней?

— Какая она, твоя мать?

Я замер. Как это можно выразить словами? Что сказать, чтобы коротко и сразу в точку? Я мог бы час о ней рассказывать или больше, но что сейчас сказать, чтобы Вираг понял, какая она?

Классная, строгая, заботливая, любящая, весёлая, открытая, понимающая, требовательная, добрая, способная прощать… В ней всё! Она ведь не просто так, она — моя МАМА! Как выразить отношение к ней коротко и ясно?

А Вираг смотрел на меня, ожидая ответа. И я ответил: