Сильвия повела плечом.

— На самом деле это было легко, господин Кнехт. Плетение, использованное в ваших пауках было неуравновешенным. То есть, большая часть энергии просто не задействовалась, впустую выплёскиваясь наружу. Именно это послужило причиной возникновения стольких отклонений. Дикая сила, вырывающаяся на свободу, как вам известно, обладает разрушительными свойствами. Позвольте вашу руку?

Ленц улыбнулся и протянул правое запястье. Шестерни слегка загудели, когда браслет сомкнулся вокруг протеза. Кнехт пристально оглядел свой экземпляр, пока Сильвия брала планшет со стола.

— Итак, три браслета закреплены и уже работают, — она развернула панель лицом к зрителям. — Как видите, система связи, если использовать её на полную мощность, позволяет не только получать сам сигнал, но и различать его. Красная точка, — она указала на соответствующий огонёк, — это вы, мой принц. Синим отмечена О… госпожа Миле. Ну, а зелёный цвет достался господину Кнехту.

— Это всё прекрасно, но что остановит меня от… — вставил Ленц, подцепляя браслет пальцем. — Ох, черт! — рука слишком разгневанного изобретателя отдёрнулась. — Разряд? А как же опасность остановить сердце?

Сильвия улыбнулась.

— А яды, которые вы поставляли в комплекте к своим паукам-стражам, господин Кнехт? — вместо девушки отозвался Адриан, оборачиваясь к швицеррцу. — разве вызывающий перманентный паралич химический состав под кодом, — он приложил палец к губам, — девочки, напомните.

Рыжая куртизанка вытащила из-под жакета небольшой планшет.

— Прошу простить, готовили речь, — улыбаясь, Адриан ухватил бумаги, тут же повышая голос: — Да, состав номер 17 — мгновенная парализация, тошнота, головокружение, остановка сердца.

Кнехт кивнул.

— Побочные эффекты, — глядя в глаза принцу, спокойно ответил он.

— Разумеется, — кивнул в ответ. — Госпожа Дэн, скажите, насколько разрядов хватает накопителя?

— На двенадцать, для этого браслет имеет специальный запас, — отозвалась Сильвия, радуясь, что Адриан взял демонстрацию в свои руки.

— Что будет, когда первый меня не остановит? — Адриан поднял руку с бархатным ободком.

— Каждый последующий разряд усилен вдвое. Боюсь, на двенадцатом человеческое сердце действительно не выдержит, — чуть менее уверенно, ответила она.

— Превосходно! — к поднятой руке поднялась вторая и обе хлопнули друг в друга, обозначая аплодисменты. — А теперь…

Что-то оглушительно взорвалось за спинами толпы. Сильвия со своего места видела, как среди людей, пришедших на выставку, мелькнули вороньи маски.

— Культ! — закричала девушка, вскидывая руки.

Красная полупрозрачная сфера мгновенно окутала хозяйку, Милдред и принца. Кроу-Страший и Кнехт обернулись вслед за остальными. Имперские гвардейцы уже включились в бой, убивая надевших маски без попытки арестовать.

Внезапно что-то в позвоночнике Сильвии хрустнуло, её дёрнуло, словно чья-то ледяная рука коснулась самих костей и теперь пытается вытянуть наружу. Девушка взвыла от боли, с ужасом видя, как вместе с криком изо рта вылетают кровавые капли.

Опав на четвереньки, Дэн прокручивала лишь одну мысль.

Красная смерть.

Что можно подумать о человеке, потерявшем руку? Неудачник. А если не прошло и года, а он лишился ноги. Вдвойне неудачник?

Ленц Кнехт не считал себя таковым. И уж тем более не был слабаком или трусом. Но то, что разворачивалось в шатре заставило нервно сглотнуть.

Слухи о загадочных культистах в масках уже давно расползлись по академии. Сложно сохранить тайну, когда слишком много поверенных лиц, за каждым углом вполголоса обсуждают нападение в оранжерее, а в тёмных коридорах мерещатся зловещие тени.

Страх сделал своё дело. Перепуганная насмерть толпа диким зверем бросилась прочь от ворон, а усиленное во сто крат невидимыми динамиками карканье потопило крики ужаса и боли.

Сквозь него прорывались звуки выстрелов, чья-то предсмертная агония. Дым, кровь. Все сливалось в серо-красное пятно. Ленцу чудился хруст ломаемых в давке костей, кожей ощущал магические импульсы. Особо мощные исходили от Салазара Кроу, державшего защитный купол над Сильвией и принцем.

Губы северянина дрогнули. Отвлёкся! Как же вовремя появились чёртовы птицы!

Хорошо ли быть калекой? Паршиво, признавался Кнехт сам себе, стоя в ванной перед зеркалом и глядя на вспухшую чёрную кожу в местах, где крепились импланты. Медленно, но верно — он умрёт, отравит собственное тело. Уже отравил.

Но надежда есть. Она! Она продолжит его дело. Просто Оливия должна увидеть, должна понять его. Поймёт. Сначала возненавидит, но потом… У неё большое и доброе сердце. Это видно по испуганным глазам, в которых застыли слёзы.

Она мечется от одного студента к другому, поднимает на ноги, заставляет, кричит, а у самой рассечена губа, на щеке расползается гематома. Смелая и глупая.

Не словила бы пулю, подумал Кнехт, накрывая девушку защитной сетью. Тут же от возведённого барьера рикошетит сталь, убивая случайного студента на месте.

Хорошо ли быть калекой? Полезно. Тебя словно не замечают. Это прочно входит в привычку среди здоровых. Им тяжело смотреть на таких. Появляется свербящее чувство вины в груди. Вины за то, что у тебя две руки и две ноги, ты не кусаешь в кровь губы, чтобы встать с постели утром. Не плачешь от бессилия, когда шестерёнки клинят, когда оставшиеся конечности сводит судорогой.

Так хорошо ли быть калекой? Превосходно! Особенно когда встречаешься с ней взглядом, а она, повинуясь инстинктам, бежит навстречу сквозь толпу. Почему? Зачем ты так, Оливия? Ты же не любишь. Что это такое во взгляде? Не жалость! Другое. Хорошее, нежное, искреннее. Защитить хочет. Его? Да ладно? Сама под покровом того, кто тебе был отвратителен.

— Твоя рука? — выдыхает Лив и хватается за протез.

А его, оказывается, выломали, с лёгким удивлением отметил Кнехт. Теперь обрубком висит и едва шипит из раскуроченных трубок. Не заметил. На неё засмотрелся.

— Всё в порядке, — Ленц обвивает её за талию и тащит подальше хаоса и криков.

Гвардейцы принца существенно проредили строй культистов, но что-то подсказывало, вороны ещё не закончили. Перегруппировка, готовят следующий удар, изматывают?

— Там Салазар. Я должна, — Оливия рвётся обратно.

— Не должна, Лив, — успокаивающим голосом проговорил Ленц, словно не у них перед глазами только что снесли полголовы кому-то из преподавателей. — Не смотри. Закрой глаза. Всё уже почти позади.

— Что ты заду…

Она и не заметила, как рука с талии исчезла, а игла вонзилась в шею.

— Т-с-с-с. Не смотри. Не думай.

— Нет, — слабо шевельнулись губы.