– Плевать.

– А мне не плевать! – Он хотел силой оттащить сестру, но та резко вскинула руку, на которой, как молния, промелькнули извилистые линии энергии, и Аню ударил поток невидимой силы, оттолкнувший назад.

За спиной снова раздался шорох шагов.

– Убирайся, – прошипела Даф, взглянув на брата из-под мокрых ресниц. – Оставь меня с…

Ее взгляд остановился на ком-то за спиной Никка, в глазах промелькнула тень паники. Шорох шагов за спиной затих. Даф собиралась что-то выкрикнуть, предупредить, но Никк уже и сам обо всем догадался.

Он резко развернулся, вскинув меч в направлении врага. Лезвие сверкнуло на солнце и легко пронзило чужую плоть. Святой Арий, после битвы это чувство стало столь знакомым, привычным и даже успокаивающим. Если противник мертв – ты жив. Это все, что имеет значение на войне.

И только позднее, судьбоносную секунду спустя, когда адреналин, заставивший среагировать быстро, чуть отступил, Никк увидел лицо нападавшего.

Ребенок.

Совсем еще юный мальчишка. Фомор, но ведь ребенок! С мечом, который держали стремительно слабеющие пальцы. На перепачканном лице его черные глаза засияли от ужаса при виде собственной крови, струящейся по клинку Никка.

Никк в оцепенении уставился на мальчишку. Аня чувствовала, как у брата Дафны немеют от отчаяния ноги.

Глаза мальчишки, широко распахнувшиеся на миг пред объятиями смерти, заволокло пеленой. Сознание просочилось сквозь смертельную рану и покинуло тело, уходя в неизвестность…

* * *

Аня открыла глаза, все еще чувствуя в руке фантомную тяжесть меча.

– Ты меня осуждаешь? – раздался голос Никка. Он сидел на полу прямо у водяной завесы, обхватив руками колени и глядя в пол.

– Что? Нет, конечно нет, Никк. – Аня опустилась рядом с ним. Она хотела поймать его взгляд, но Никк отвернулся. – Ты защищал Дафну, защищал себя и страну. Если бы не сделал этого, тот мальчишка убил бы тебя.

– Ты же видела его, Аня. Он бы не смог.

– Или смог бы. Никк, я мало что знаю о фоморах, но точно знаю одно – для него это была доблестная смерть. Даже если бы у него был выбор, он бы предпочел умереть так, чем сбежать и называться всю оставшуюся жизнь трусом.

Никк медленно поднял глаза на Аню. Впервые в жизни она видела в его глазах… страх? Скорбь? Он боялся? Ненавидел себя? Презирал?

– Я даже не знаю его имени, – прошептал Никк.

– Это не умаляет его отвагу. И твою смелость.

Как только последнее слово сорвалось с Аниных губ, книга, лежавшая у их ног, заискрилась. Серебряные страницы замелькали, а затем внезапно застыли. Новые слова черта за чертой стали появляться, выводимые незримой рукой на бумаге.

Ночь не пройдет, пока мы не станем снова молоды

Аня с Никком озадаченно уставились на пророчество.

– Я слышала это уже однажды, – вспомнила Аня. По спине пробежал холодок. Неужели «Книга Судеб» и правда всего лишь читает их мысли? Выражает лишь то, что уже известно? Но что же такое скрывало прошлое Ани, о чем она даже не могла подозревать?

– Думаешь, в ней когда-нибудь закончатся загадки? – невесело хмыкнул Никк, когда страницы вновь замелькали перед глазами.

Тревога в душе не утихала, но любопытство было сильнее. Аня потянула руку к фолианту.

– На счет три? – Она посмотрела на Никка.

– Три.

Как и в прошлый раз, пальцы обожгло огнем, когда они одновременно коснулись обложки. Голова закружилась, и Аня вдруг поняла, что задыхается. Она испуганно схватилась за горло, отлично, однако, понимая, что это никак не поможет.

Огонь через миг стал невыносим. Он пробежал по венам, достигнув сердца в мгновение ока. Дикое пламя охватило разум, заставляя мысли бежать в поисках спасения в глубину сознания…

Никк стоял посреди огромного зала, окутанного ночной мглой. А может, это и не зал вовсе? Колонны, что должны подпирать потолок, уходят ввысь, растворяясь в звездах на ясном небе, воздух чист и свеж, как после лесного дождя, но неподвижен, словно бестелесный хрусталь.

Вместе с Никком были другие. Все, как и он, в темных мантиях в пол, с лицами, скрытыми за капюшонами. Одиннадцать неподвижных фигур, стоящих в кругу в ожидании чего-то неведомого.

– Аня? – позвал Никк, но не услышал собственного голоса.

«Я здесь», – раздался ответ в голове.

В сознании появилась размытая картинка, неспешно приобретающая очертания все того же зала, наблюдаемого с противоположной стороны.

«Аня, где мы?»

«Я не знаю, где мы, Никк, но меня больше беспокоит другое – кто мы?»

Никк знал, кто он. Точнее, тело, в котором он находился, знало. Он четко осознавал, что все вокруг до боли знакомое. Известное. Родное. Вот только рассмотреть хотя бы одно крошечное воспоминание в памяти не позволяла непробиваемая завеса, как бетонная стена, отделявшая его от… него самого.

«Никк, чего мы ждем?»

«Понятия не имею».

«Все это выглядит жутко, не думаешь?»

Никк попытался разглядеть лица других. Безуспешно. Тяжелые тени колонн падали на них всех. Опять попытался вспомнить – не мог. Тихий, монотонный звук, исходивший откуда-то из глубины коридоров, едва достигал ушей, но действовал гипнотически. Усыпляюще. Заставлял мысли растворяться еще до того, как они приобретали смысл.

«Никк?» – окликнула Аня снова. Ее голос в голове – единственное, что заставляло его не забывать о нереальности происходящего.

«Да?»

«Говори со мной. Я ощущаю себя сумасшедшей, попавшей в какую-то мрачную секту, из-за того, что все эти люди стоят, как статуи. И я вместе с ними».

«Ты не одна, я рядом. Где-то рядом».

Шорох распахнувшихся дверей заставил их прервать безмолвную беседу. Некто неторопливо проследовал по зеркальному полу.

Все расступились, позволив новоприбывшему встать в их ряды, и Никк понял, что двигается в унисон с остальными. Он словно знал, что будет происходить дальше, только никак не мог вспомнить, что именно.

Мантия вошедшего была черной с изящной серебряной вышивкой на спине – картой звездного неба, окаймляющей диск голубой планеты.

– Ты опоздал, – обратился к нему стоявший справа от Никка.

– Благодарю, я знаю, – ответил гость тяжелым, но мелодичным голосом и скинул капюшон. На его голове не было волос, а на лице сияла кристальная татуировка, пересекавшая двумя вертикальными линиями глаза.