– А чтобы твое родительское сердце было спокойно, я выдам ее замуж, – так же невозмутимо продолжал Эйрик.

Загляде уже казалось, что все это горячечный бред. Этого еще не хватало!

– За кого?!

– Да… Да хоть за Лейва Серебряного. – Эйрик посмотрел на Лейва. – Я уже не в первый раз вижу его рядом с ней. Должно быть, она пришлась ему по сердцу. Что ты скажешь, Лейв, если я сосватаю тебе Асгерд?

– Я видел от тебя только хорошее, Эйрик ярл, – спокойно ответил Лейв, и только его чуть участившееся дыхание выдавало волнение. – И я не откажусь от этой невесты.

– Я даже заплачу за нее вено вместо тебя, – Эйрик благосклонно кивнул, довольный его ответом. – Если за те дни, что мы еще проведем здесь, Тормод не окрепнет настолько, чтобы следовать за нами, то последний вечер он проведет на свадьбе своей дочери.

При общем молчании Эйрик ярл поднялся со скамьи и шагнул к дверям в гридницу. У самого порога он обернулся.

– Но я почему-то думаю, что Тормод оправится, – сказал он и вышел.

Дверь раскрылась, впустив звуки пира, и закрылась, отрезав их снова. Несколько мгновений в девичьей висела тишина.

– Да что же это? – в растерянности ломая пальцы, Загляда обернулась к Тормоду. – Да что же это делается? Он как сказал, так и сделает?

– Я с ним уже пять лет и не помню, чтобы он отступал от своего слова, – сказал Лейв. – Он всегда делает что обещал, и в добром, и в дурном.

– Не бойся, моя дочь, этого не будет! – заговорил Тормод, опомнившись. Лицо его стало решительным, он даже сел повыше, опираясь спиной о стену. – Эйрик – умный человек, он хотел просто напугать меня. Он знает, что ради тебя я встану даже с погребального костра. Не бойся, ты не выйдешь замуж поневоле. Я поеду с ним, даже если они возьмутся за весла завтра на заре. Не бойся, твой Белый Медведь обещал беречь тебя, сколько сумеет, и он это сделает! Не один Эйрик ярл умеет держать слово!

Лейв тихо усмехнулся:

– Ты так говоришь, как будто ее выдают за берсерка Глума. Ты думаешь, Белый Медведь, ей будет очень плохо со мной? Чем же я успел так опозориться в твоих глазах за эти дни? Надо бы спросить у нее самой.

– Да, надо бы спросить у нее самой! —со злостью подал голос Снэульв. – Может быть, она очень хочет стать женой Лейва! Он-то, как видно, готов хоть сейчас. Но неплохо бы ему сначала узнать, что она была обручена с другим!

Снэульв встал со своего места и подошел поближе, встал перед скамьей, где сидели Лейв и Загляда. На лице его был угрюмый вызов, руки невольно сжимались в кулаки. Свирепая ревность выла и ревела в нем. Сейчас он почти ненавидел Загляду, но не мог так просто отказаться от нее. Ненависть родилась из той боли, которую она ему причинила, а болит только живое.

У Загляды загорелись щеки: ей было отчаянно неловко. Мысль выйти за Лейва и уплыть с ним в неведомые края вовсе ее не порадовала, но оказаться между Снэульвом и Лейвом ей казалось хуже чем меж двух огней.

– Я знаю, что она была обручена с тобой, – спокойно сказал Лейв. На его лице не отразилось тревоги, он только выпрямился. – Но легко было заметить и то, что этот брак перестал ей так уж нравиться. Давай спросим у нее.

Все посмотрели на Загляду, а она от стыда чуть не закрыла лицо руками. Ей было не в чем себя упрекнуть, она не знала, кто так ужасно запутал все и что же ей теперь делать?

– Я вижу у нее на руке кольцо, – сказала Арнора. – Чье оно?

Загляда подняла руку, потом бросила беглый смущенный взгляд на Снэульва:

– Это его. Мне его Ило назад вернул.

– Да, мой Маленький Тролль вернул назад цену своего выкупа, – подтвердил Кетиль, бывший на утреннем состязании. – И раз она надела его опять, значит, ей больше нравится первый жених.

Лицо Снэульва немного смягчилось, когда он убедился, что это его собственное кольцо.

– Я не собираюсь брать невесту силой, если она предпочитает другого, – спокойно сказал Лейв. – Но тебе нужно помнить о том, что сказал Эйрик. Он сделает что сказал – выдаст ее за одного из своих людей и увезет с собой. Это не будешь ты – ты с ним слишком недавно, он тебя не знает и не может быть уверен, что на первой же стоянке ты не сбежишь вместе с ней.

Снэульв сильнее сомкнул губы – его задели эти слова. Лейв поднялся на ноги. Лицо его застыло, глаза немного сузились – он тоже не остался равнодушен к неприкрытой враждебности, с какой смотрел на него Снэульв. Загляда ощущала эту враждебность, холодным ключом кипевшую между ними. Ей было страшно, она готова была проклинать себя саму, чувствуя, что она-то и есть причина всего. Всего, даже ран Тормода.

– А ты, как мне кажется, весьма склонен это сделать, – продолжал Лейв с холодной уверенностью. Его доброжелательность кончилась. Он был вовсе не прочь взять за себя Загляду, а Снэульв мешал ему. – Эйрик выберет кого-то из своих надежных людей. И лучше это буду я. Или тебе больше понравится, если ее возьмет Орм Толстый? Или Глум Бычий Рев? Или даже твой дядька Хельги?

Снэульв был бледен, но молчал. Он понял, что Лейв вызывает его на резкость, на драку. Надежды на успех против Лейва, бывшего на шесть лет старше его и настолько же опытнее, у Снэульва было немного.

– Ну, что же ты молчишь? – холодно спросил у него Лейв. – Я не стану обвинять в трусости племянника моего побратима. Но и меня никто не обвинит в этом. Я – последний в моем роду.

И в этот миг Загляда поняла, что же такое отличает Лейва от Снэульва и от всех остальных. Он ничего не принимал близко к сердцу, был ровен, никого не ненавидел и не боялся. Он – последний в роду. Это значит – за любой его поступок отомстить можно будет только ему самому. Ему незачем бояться за брата, за отца или дядю. А Хельги ведь не будет мстить сам себе.

Снэульв тоже понимал это все и молчал. Он не боялся смерти, но если он погибнет, то Загляда уж верно достанется Лейву. А хорошо ли это будет для нее? В эти мгновения Снэульв сумел подумать с ней, а не о своем оскорбленном самолюбии. И сдержался. Иногда для этого нужно больше смелости и силы духа, чем для самого жестокого поединка.

– Пусть она скажет сама, – тихо выговорил Снэульв. – Если она думает, что с тобой будет счастливее…

Он выпустил рукоять ножа, за которую невольно схватился, поднял рукав рубахи, и на запястье его Загляда увидела свое серебряное обручье. Так значит, он носит его, несмотря на их размолвку. Вид этого серебряного ободка вдруг пронзил сердце Загляды непонятной болью и тоской, жалостью к чему-то. Он был не такой, как Лейв. Ему было за кого бояться. Хотя бы за нее.

Все в девичьей смотрели на нее и ждали ответа, а она готова была плакать и просить, чтобы ее оставили в покое. Она не знала, что сказать.

Спас ее Маленький Тролль. В тишине скрипнула дверь, вместе с огненным отблеском света в полутемную девичью проскользнул Ило.

– А, Ило Выкупленный Перстнем! – сказал Лейв. – Что же ты так рано ушел с пира? Я слышу, там все дают обеты богам. И ты успел поднять кубок троллям и дать какой-нибудь обет, который прославит тебя и твой род?