Звуки битвы стали тише, когда их Кюбельваген отъехал от линии фронта, но вернулись через пару минут. Германия была в дыму. Запах пепла, доносящийся из открытых окон, смешивался с дождём. Они проезжали дальше и дальше в город, мимо застывших трамваев и зданий, усыпанных созвездиями пулевых отверстий. Трудно было сопоставить эти улицы с шумной столицей, которую Феликс посетил всего месяц назад. Исчезли домохозяйки с пакетами свежей выпечки под мышками, исчезли школьники, толпящиеся на тротуарах. Кафе, обычно полные чашек кофе и дружеских разговоров, были выпотрошены.

Феликс всё ждал, когда Кюбельваген остановится – перед внушительным домом с медным дверным молотком, рядом со ступеньками величавого мраморного строения – но водитель ехал и ехал, пока не приблизился к городским выстрелам на оглушительно малое расстояние. Феликс уже почти чувствовал жар битвы, когда двигатель затих.

Яэль выскользнула из машины, махнув рукой следовать за ней.

Он на месте. Он добрался! До… пивной?

Среди всех мест, где Феликс представлял штаб Сопротивления, точно не было пивной со стенами, завешанными стягами со свастикой. Такие места были рассадником национал-социалистов. Возможно, даже сам Баш был не прочь пропустить здесь по стаканчику.

– Ваша штаб-квартира всё время была здесь? – Феликс поморщился от запаха затхлого пива, следом за Яэль проходя внутрь. Как и большинство заведений в городе, пивную бросили в спешке: на столах так и остались полупустые бокалы.

– Мы переехали, когда Аарон-Клаус застрелил доппельгангера, – пояснила Яэль. – Но для прикрытия всегда использовали пивные. Любой верный Сопротивлению национал-социалист может незаметно заскочить в пивную. Если бы мы собирались в частном доме или на складе, Гестапо давно бы это заметило.

– Вы спрятались под их пивными стаканами, – одобрительно проговорила Мириам. – Умно.

– Чертовски умно, – вторил Лука.

Они прошли в конец заведения и спустились вниз на несколько пролётов. Феликсу подвал показался таким же пустым, как зал наверху, но Яэль провела их через череду потайных дверей. Последняя была из армированной стали и заперта изнутри. Они остановились перед ней. Яэль коснулась костяшками металла – две серии резких двойных ударов – и принялась ждать.

Первое, что увидел Феликс, когда дверь распахнулась, было облако волос, кудрявых и пышных. Под ним оказалась женщина, сжимающая в кулаке открытый маркер.

– Яэль?

– Хенрика!

Их сразу же завели в штаб-квартиру, дверь закрыли на засов. Хенрика и Яэль не теряли времени, поймав друг друга в объятия. Объятия, напомнившие Феликсу, что Яэль вернулась домой.

Чей-то дом. Он осмотрел подвал. Несколько человек собрались вокруг пары радиоустановок и «Энигма»-машин. Среди полок скрывался проход в коридор. В углу мерцал фюрер, одними губами повторяя «Вас раздавят» с экрана телевизора. На полу валялась печатная машинка, разбитая. Не было ни единого намёка на присутствие его сестры.

– Где Адель?

Хенрика отпустила Яэль. На щеке её было несколько царапин – порезов, с которых совсем недавно слезла корка. Они столкнулись, когда женщина нахмурилась.

– Она…

– ФЕЛИКС? – визг был приглушённым, но Феликс не сомневался, что он принадлежит Адель. Он чувствовал неистовость сестры – бьющуюся вместе с кулаками о вторую армированную дверь.

Комната была слишком маленькой для скорости, с которой Феликс бросился через неё. Его собственное тело встретилось с дверью – больно. Металл не дрогнул, только его кости.

– Я ЗДЕСЬ, АДА!

– ВЫПУСТИ МЕНЯ! ПРОШУ, ВЫПУСТИ МЕНЯ!

Феликс дёрнул ручку. Заперто. Он шибанул по металлу правой рукой, слишком поздно вспоминая о травме. БОЛЬ прошила его насквозь: фантомная и реальная.

Остальные стояли полукругом, наблюдая за его мучениями. Хенрика скрестила руки.

– Если ты не гаубица или не владелец ключей, через эту дверь тебе не пробиться, – заявила она.

Феликс прижал руку к груди, пытаясь подавить крик.

– Ч-что она там делает? Она же обычная девушка…

Все женщины в комнате наградили его испепеляющими взглядами.

Лука фыркнул.

– Твоя «обычная девушка» может нанести огромный вред. – Девушка с тёмными корнями волос оторвалась от радиоустановки и закатала рукава, демонстрируя царапины, оплетающие внутреннюю часть её предплечий. Работу ногтей. – Она дерётся как тигрица.

– Потому что вы держите её ВЗАПЕРТИ целый месяц! – Худший кошмар его сестры: оказаться запертой без возможности выбраться. Неудивительно, что сталь содрогалась за спиной Феликса от пинков, ударов кулаков и всего, что попало Адель под руку. – Где ключ?

Хенрика не расцепила рук: «Мы держим Адель там ради всеобщей безопасности. Главным образом, её. За пределами пивной военная зона, а у неё лицо девушки, которая стреляла в Гитлера».

Лицо, которое ВЫ украли! Феликс едва успел проглотить это обвинение. Он не должен выпускать гнев, не может позволить им увидеть.

– Где ключ?

Хенрика повелевала чужой свободой так же действенно, как Баш. Дверь согласились отпереть только при условии: Феликс берёт на себя всю ответственность за сестру. Если Адель навредит кому-либо или чему-либо, оба Вольфа отправятся в кладовку.

Ясно?

Ясно. (Хоть что, лишь бы вытащить её оттуда).

Когда дверь открылась, Адель закрыла лицо рукой, зашипев от яркого света. Феликс и его сестра от природы были бледными, но месяц без солнца сделал Адель почти прозрачной. Единственный цвет был на её руках, сбитых до крови о стальную дверь. Когда Феликс заглянул в кладовку в поисках освещения, но обнаружил только цепочку переключателя. Без лампы.

Они заперли Адель одну в темноте.

Одна. В темноте.

Всё это время.

– Феликс? – Адель уронила руку, часто моргая в попытке привыкнуть к свету и стоящему перед ней брату. – Как… что…

Лопатки Яэль, будто обрезанные крылья, впились в предплечья Феликса, когда он обнял её. Они всегда были такими острыми? Или Сопротивление, кроме прочего, заставляли её голодать?

Рана Феликса горела, а сестра вырывалась (она никогда не любила объятия дольше трёх секунд, ещё одно доказательство, что это Адель, настоящая Адель), но она держал её крепко, боясь того, что может случиться, если отпустит.

– Ай, Феликс! – Адель всё же умудрилась вывернуться из его захвата. Казалось, она была готова кого-нибудь ударить – кулаки стиснуты, губы поджаты, – осматривая остальных собравшихся. Взгляд её застыл на…

– Лука?

– Фройляйн. – Победоносный кивнул, но всё его тело напряглось, словно Адель была гранатой с выдернутой чекой, и парень отчаянно боролся с желанием сбежать, пока та не взорвалась. – Сказал бы, что давно не виделись, но…