— Больше в этот дом не возвращайся! — крикнул Слава, выбегая следом. — Знать тебя не хочу.

На этих словах грохнула и входная дверь. Рома ушел. Кажется, он забрал с собой мою душу, а вот это, сидящее на лестнице — лишь блеклая, ничего не понимающая оболочка.

— Мила! — мама робко позвала меня, и Слава тоже поднял голову. Теперь и в его глазах я видела эту чертову жалость. Отчим потер лицо, посмотрел на жену.

— Детка, ты прости за эту сцену, все просто…

Я не смогла его дослушать. Чаша эмоций была переполнена, и я поняла, что вот-вот взорвусь. Просто сойду с ума от переизбытка. Я вскочила и побежала в комнату. Стукнула дверью, схватилась за волосы, делая себе больно. От этого хотелось плакать еще больше.

— Милая, давай поговорим, — голос мамы за спиной заставил меня бросить это занятие и резко обернуться.

— Давай! — с вызовом поговорила я. Хотя, если честно, я даже смотреть на нее не могла. Оказывается, я не знала эту женщину. — Что ты мне скажешь, а?

— Прежде всего, что мне очень жаль, что день так начался, — произнесла она дрожащим голосом. Мой голос тоже дрожал, только от ярости, а не от слез вины.

— Это правда? — все, что я хотела знать. — Рома правду сказал про вас со Славой?

Она молчала. Потупила взгляд в пол.

— Просто скажи мне! — заорала я.

Сказать она так и не смогла, но кивнула.

Я даже не знала, что теперь делать. Я узнала и вот… Ничего! Полное опустошение. Ни единой разумной мысли в голове, только все та же злость.

— Возможно, ты поймешь когда-нибудь, — шепнула мама. — И простишь меня. Твой папа простил. Я попросила прощения у него перед смертью. Он сказал, что всегда желал мне счастья. И он простил, доченька.

Она хлюпнула носом и сморгнула слезы со щек. Мне хотелось бы прекратить это — ее боль и свою, убрать эти глупые слезы. Но по факту я не могла. Я ненавидела ее прямо сейчас, и ничего не могла поделать со жгучей ненавистью.

— А я переспала с Ромой, — сказала правду, надеясь получить хоть немного облегчения. А может быть просто насолить ей, хотя она и так уже все видела.

Мама подняла на меня вполне осознанный, серьезный взгляд. Не злой, как я хотела, чтобы сделать ей еще больнее, а все еще полный сожаления, но вместе с тем нежности, как все мамы смотрят на своих детей.

— Я поняла уже, — ответила она и опять шмыгнула. — Но кто я такая, чтобы тебя осуждать?

Это было то, что я и не надеялась услышать.

— Но я осуждаю тебя, — сказала, не веря своему голосу, который охрип до шепота. Мне хотелось уколоть ее больнее, а на деле получилось так, будто я просила о помощи. «Осуждаю, но не хочу! Помоги мне! Сделай так, чтобы это прекратилось. Расскажи, как».

Мама, поняв это, покачала головой. Она молчала недолго, я даже не успела выровнять дыхание и усмирить сердце.

— Ты знала, что Слава не одобрит вашу с Ромой связь. И ты знала, что он твой сводный брат, и связь между вами, по меньшей мере, странно. Ты также знала о том, что он сложный человек — Слава предупреждал тебя о его матери и желании сбить больше денег. Не говори, что не понимала этого. Но все же… Ты полетела к нему, как мотылек на свет. — Мама грустно улыбнулась, на секунду запнувшись. — Вот и я всегда летела к своей первой любви. Думала, замуж выйду, забуду. А он снова появился в моей жизни, и я ничего не смогла поделать со своими чувствами. Потому я и говорю… Может быть однажды ты поймешь. Потому что ты моя дочь. А если Рома сын своего отца, то он никогда от тебя не откажется. Ни за какие миллионы.

— Но он ничего не отрицал, — сказала я, не обращая уже никакого внимания на стекающие по щекам слезы. — Он просто ушел.

— Я знаю, но они оба со взрывными характерами. Роме надо остыть и все объяснить. Нам всем надо. Поверь, я меньше всего хочу, чтобы Слава оказался прав. — Она подошла ближе и протянула руку. — Давай просто…

— Не трогая меня, — оборвала я грубее, чем на самом деле хотела. — Я хочу побыть одной. Можно?

— Да, но мы можем…

— МОЖНО? — заорала я еще раз, чувствуя, что нервы окончательно сдают.

Мама развернулась с тяжелым вздохом и ушла. И только дверь плавно закрылась, я упала на кровать и разрыдалась так отчаянно, как… тогда. Когда папу потеряла. Сейчас я, кажется, саму себя потеряла.

Руки потянулась к телефону. Пальцы набрали номер Ромы. Я наткнулась на короткие гудки. И еще раз. А потом и на них сил не хватило, и я со всей силы запустила телефон в стену, разбивая его в дребезги. Его не жалко, он просто вещь. А как быть с моим сердцем?

Рома

Я вышел за ворота и, оказалось, что даже воздух здесь другой — чище, позволяет дышать, а не липнет к легким ядовитой смолой. В одном Слава прав на все сто, в этот дом я больше не вернусь.

Сука!

Он прочитал наш разговор? Нет, он прочитал монолог матери. Но почему-то не учел мой ответ. Что я тогда ей сказал? Сейчас даже не вспомню. Я привез Милу на озеро, и все мысли были заняты только ей.

Черт… Она, должно быть, все слышала. И наверняка накрутила себя. Конечно, ведь я такой подонок, что намного проще поверить в то, что я поступаю с людьми, как последняя сволочь, а не просто пытаюсь выбраться из этого болота несправедливости.

А самое смешное, что она единственная в этом долбаном мире, рядом с кем я чувствую себя… собой. Сама же залезла мне под кожу, и меня затянула.

Я заберу ее отсюда. Вот прямо сейчас. Если она не пойдет со мной, то все ее слова и ломаного гроша не стоят.

Достал из кармана почти разряженный телефон и матернулся. Почти девять. Вадим вылетел из головы. Только вспомнил о нем, и на экране высветился его номер.

— Малыш, ты меня ждешь? Я уже подъезжаю! — томно проговорил он.

— Она не рядом, и уже не актуально, — буркнул я.

— А вчера говорил, что подействовало. И как прошло?

Я устало выдохнул и сжал переносицу до рыжих пятен в глазах.

— Давай просто покончим с делом быстрее. У меня планы на вечер, помнишь?

А про себя подумал: «Если они еще в силе». Гребаное «ЕСЛИ».

— Ладно, выходи, — посерьезнел он. — Буду через минуту.

— Уже на улице.

Я сбросил звонок и набрал Милу. Просто должен был услышать ее голос и понять, что она все еще на моей стороне. В ухо раздались короткие гудки. Я подумал, что она звонит мне, мы просто наткнулись друг на друга. Раздраженно сбросил и набрал еще раз. Но на этот чертов раз ее телефон был отключен. Какого хрена? Во входящих действительно были вызовы от нее. Но телефон был по-прежнему отключен. Я посмотрел на ворота ненавистного мне дома — войти? Получить по лицу от собственного отца опять? Правда ему не понравилась, отнюдь.