– Теперь моя очередь, – шепчу я и фотографирую его шею, а после приникаю губами и целую.

Он тяжело дышит и зарывается пальцами в мои волосы.

– Что ты делаешь со мной? – срывается с его губ хриплый шепот, но у меня к нему тот же вопрос.

Что ты делаешь со мной, Делион?

Я беру его руку в свою, переворачиваю ладонью вверх и переплетаю наши пальцы.

Щелчок.

– Твои руки сводят меня с ума, – признаюсь я и тянусь пальцами к ярко выраженным венам от запястья до локтя.

Он будто сделан из мрамора. Даже моя белая кожа на фоне его кажется нежно-розовой. Неожиданно он обхватывает мою шею и грубо целует, и я ощущаю мужскую силу. Он поднимает меня в воздух, не переставая целовать и обнимать. Я чувствую, как его язык переплетается с моим, как моя душа танцует с его душой, как наши сердца бьются в унисон. Он кладет меня на прохладное одеяло, гладит мою щеку, заглядывает в глаза. Он так смотрит на меня, как никто и никогда не смотрел. Я чувствую его руку на животе и легкое поглаживание, которое разжигает во мне пламя. Я ощущаю тепло его кожи и запах его тела. Его губы целуют слова на моем плече, и в этом поцелуе столько нежности.

– Я хочу стать с тобой одним целым, – тихо-тихо шепчу я, притягивая его ближе. Я хочу проникнуть ему под кожу, ощутить его душу, оставить ему частичку себя навечно.

Мы возносим друг друга до небес и озаряем мир своим сиянием.

Мы – звезды, мерцающие, горящие и полыхающие… звезды.

Я просыпаюсь ранним утром, когда солнце только встает. Чувствую теплое дыхание Квантана на своей щеке. Я аккуратно, почти бесшумно, встаю с постели и начинаю тихо собираться. Выхожу из спальни и быстро одеваюсь. Я не знаю, как все это закончится, но мне опять хочется убежать. Я лишь на секунду останавливаюсь, заметив на зеркале при входе мужской кашемировый шарф в темно-синюю клетку. Я снимаю его и подношу к лицу. Он пахнет им: резковатый одеколон, смесь кофе и сигарет. Я наматываю его на шею и чувствую, что он почти такой же мягкий, как и прикосновения Квантана. Я выпархиваю за дверь с веселой мыслью: «Я ушла и забрала с собой частичку тебя, но я оставила тебе гораздо большее». Париж пуст этим холодным осенним утром. Я иду, шурша опавшими листьями, и вновь мечтаю или вспоминаю. Я так погружаюсь в собственные мысли, что, когда чувствую рывок, готова закричать от неожиданности. Квантан, запыхавшийся, в одной майке, стоит передо мной и смотрит с упреком.

– Почему ты вечно убегаешь? – спрашивает он, но я не могу сказать ему правду.

Не сейчас, когда так сильно бьется мое сердце. Я лишь поднимаюсь на цыпочки и целую его, а он обнимает меня в ответ.

– Не убегай от меня. Никогда, – слово «никогда» он повторяет раз пять, будто произнося молитву.

Почему все сложнее, чем хотелось бы? Валентин прав – у этих отношений нет будущего. Именно поэтому я не оставляю номер телефона, не рассказываю о себе. Я могу заниматься самообманом, говорить о сумасшедшей романтике или о том, что главное – жить одним днем. Но я знаю: наступит день, когда я уйду и не вернусь. Поэтому я не оставляю после себя следов. Рано или поздно мне придется исчезнуть навсегда. И не потому, что захочется, а потому, что чем чаще мы встречаемся, тем глубже я погружаюсь в этот омут. Однажды наступит день, когда я не смогу вынырнуть. Мне нельзя растворяться в нем, нельзя глубоко погружаться.

Квантан берет меня за руку и ведет в сторону дома. Я должна уйти, вырвать свою ладонь и убежать как можно дальше. Но я не могу и иду за ним, наслаждаясь его прикосновением. Знаю, я никогда не смогу объяснить Алексу эмоции, которые бурлят во мне, когда Квантан рядом, или как скучаю по нему, когда его нет.

Мы поднимаемся на шестой этаж, он ведет меня на кухню. Часы показывают 6:26.

– Приготовить тебе омлет? – спрашивает он, и я вижу, как он нервничает. – Ты не против, если я закурю?

– Нет.

Резким движением он вытаскивает сигарету из пачки и делает затяжку:

– Прошу тебя, никогда не уходи так.

Я вижу, что он злится: мышцы спины натянуты, взгляд колючий, подбородок напряжен. Я подхожу к нему вплотную и крепко обнимаю.

– Не буду, – тихо обещаю я, и он целует меня в висок.

Однажды это кончится. Однажды я нарушу данное обещание. На глазах выступают слезы, но я закрываю их и пытаюсь успокоиться. Ведь это будет лишь однажды и потом, а сейчас я могу и буду обнимать его.

– Давай позавтракаем, – говорит он.

Я собираю всю силу воли, чтобы улыбнуться ему, хотя на душе скребут кошки.

Мы завтракаем, после включаем фильм, говорим, целуемся, обнимаемся, валяемся, вновь засыпаем и просыпаемся. Это лучший день в моей жизни! Квантан нависает надо мной и целует, целует, целует. Он целует меня, и я не могу перестать целовать его в ответ.

– Мне нужно домой, – утыкаясь носом в его шею, говорю я.

– Я отвезу тебя.

Перед уходом он наматывает свой шарф на мою шею.

– На тебе он смотрится лучше, – подмигнув, сообщает он, и я усмехаюсь.

В этот раз он подвозит меня прямо к дому. Все происходит слишком быстро, я не готова расстаться с ним. Но я знаю, что никогда не буду готова. Поэтому быстро целую его и выпрыгиваю из машины. Я не могу перестать счастливо улыбаться и захожу домой с широкой улыбкой на лице.

Меня встречают Антуан и Алекс. Папины брови удивленно приподнимаются.

– Ты выиграла в лотерею или узнала о существовании настоящих розовых пони? – шутит он.

Алекс смеется и ловит меня за руку.

– Нам нужны: фамилия, имя, место и дата рождения, а также номер паспорта этого парня, – издевается мой брат.

Я мгновенно перестаю улыбаться.

– Ладно, не будем ее смущать, – сжалившись, говорит Антуан. – И кажется, мне пора. Увидимся вечером.

– А я, пожалуй, поработаю в кабинете, – говорит Алекс, когда папа уходит.

– Марион дома?

По лицу моего брата пробегает тень.

– Она с Валентином, – отвечает он и выходит из комнаты.

Я устало падаю в кресло и закрываю глаза. Сколько я смогу это скрывать? В моей семье принято знакомить родителей с друзьями, приглашать их на праздники, ночные пижамные вечеринки и прочую ерунду. Я всегда думала, что, если у меня появится парень, он станет частью нашей маленькой компании, я познакомлю его со старшим братом, который, в свою очередь, будет прикалываться над нами на пару с Антуаном. Но я вынуждена скрывать самое прекрасное, что когда-либо случалось со мной, будто это грязный и отвратительный секрет.

– Эстель-Элеонор! – Громкий голос мамы пугает меня.

Я резко открываю глаза и встречаюсь с ее разъяренным взглядом.

– Что ты тут делаешь? – растерянно спрашиваю я.