- Может, дождя и не будет, - сказал Глеб. – Знаешь, иногда я жалею, что не курю.

- Моя сестра курит, - я подошла ближе, к самому шезлонгу. – Она авто-юрист, нервная профессия. Говорит, что ни фига не успокаивает. Так, иллюзия.

- Иногда мне кажется, что вся жизнь – одна сплошная иллюзия.

Он повернулся, сжал мои бедра коленями и скользнул руками под рубашку.

- Кит, у тебя идеальная грудь, - прошептал он. – Как раз под размер ладони. Не представляешь, как мне нравится вот так ее гладить. Кожа – как шелк.

Я с трудом перевела дыхание и запустила пальцы ему в волосы.

- Иди ко мне, - попросил он. – Пожалуйста. Это уже не от злости. Я тебя хочу. А ты?

В горле мгновенно пересохло, и я только молча кивнула. Низ живота налился горячей тяжестью – и по контрасту еще холоднее показалась плитка под ногами. Я все так же стояла перед ним, закрыв глаза, и его колени еще крепче сжимали мои бедра. Губы, руки – я полностью отдалась их воле.

Глеб потянул меня к себе, и я хотела сесть между его ног, как в самый первый раз, но он остановил меня.

- Повернись спиной, - попросил он, и я подчинилась.

Но как только он вошел, мне стало ясно, что это была ошибка. Нет, боли не было, но приходилось изо всех сил напрягать мышцы, чтобы просто удерживать равновесие. Даже при моей подготовке это было адски сложно. Мы оба были сильно ограничены в движениях, чертов шезлонг скрипел, какая-то твердая деталь уперлась в колено. Но это было полбеды. В конце концов, тогда в тупике мне тоже казалось, что ничего не получится. Вот только сейчас, грубо говоря, с точки зрения анатомии, эта поза не давала мне ничего, кроме эмоций от самого факта близости.

Я уже хотела сказать об этом и повернуться к Глебу лицом, но вдруг поняла, что как раз он-то как раз испытывает необычное, острое удовольствие. Я поняла это – по его судорожному дыханию, по тому, как жадно он сжимал мое тело, по мощной волне энергии, которая исходила от него. Поняла – и промолчала. Потому что внезапно стало важнее отдать, чем получить.

И все-таки я пыталась выкарабкаться. На желании. На том самом удовольствии от обладания. На его ощущениях, которые передавались мне. Как будто забиралась на четвереньках на Эверест, но сверкающая вершина словно дразнила меня. Такая близкая – и недосягаемая… Когда Глеб со стоном наклонился, прижавшись ко мне грудью, я так и осталась в одном сантиметре и одной секунде от цели.

Сколько раз в прежней жизни мне приходилось молча лежать в темноте, глотая злые слезы обиды, разочарования, раздразненной неудовлетворенности. Лежать – и пытаться убедить себя: я должна быть рада уже только потому, что ему хорошо. Но сейчас убеждать себя не было нужды. Это было совершенно новое для меня чувство, которое я пробовала на вкус, как незнакомое экзотическое блюдо. Оно было восхитительным. Но вот если бы к нему немного острой приправы…

- Прости, - прошептал Глеб мне на ухо. – Не мог удержаться. Это было… необыкновенно. Я твой должник.

Он помог мне приподняться, и спустя мгновение я уже сидела на его месте, а он стоял передо мной на коленях. Он целовал мою грудь, рисуя языком круги вокруг сосков, а пальцы медленно опускались по животу туда, где все изнывало в ожидании и предчувствии наслаждения. За руками то же путешествие проделали губы, и когда язык коснулся самой чувствительной точки, я со стоном запрокинула голову.

Все это уже было раньше, и не раз. Но всегда до или вместо, но никак не после, финальным аккордом. Просто в этом не было необходимости. Но сейчас мне хотелось растянуть этот оставшийся до вершины сантиметр, эту секунду, – так долго, как только можно будет вытерпеть.

И Глеб почувствовал, понял мое желание. Каждое его прикосновение, каждое движение было то медленным, тягучим, то наоборот – легким, дразнящим. Он почти доводил меня до экстаза и резко останавливался, глядя мне в глаза, а я дрожала от нетерпения. Это было похоже на океан, который то наступал на сушу, повинуясь притяжению луны, то снова отступал. Чем выше поднимался прилив, тем меньше я контролировала себя. Сознание, воля, разум – все отошло куда-то, оставив одну лишь страсть.

Я извивалась в его руках, под его губами – как пойманная змея, ненавидящая и обожающая своего мучителя. Молния прошла сквозь мое тело – и тут же раздался удар грома. Откинувшись на спинку шезлонга, я пыталась отдышаться. Глеб поднялся, наклонился надо мной, поцеловал – и я почувствовала на губах тот особый пряно-солоноватый привкус, от которого закружилась голова…

- Ничего не снилось? – спросил Глеб, когда чертов первый самолет в 5.55 все-таки разбудил меня утром.

- Ммм… - промычала я, потягиваясь, как кошка. – Что-то такое определенно снилось. Эротическое. Как будто была гроза, и я проснулась, а ты был на балконе, и что-то там такое…

- Эротический сон на балконе? – усмехнулся Глеб. – В шезлонге? Как там в анекдоте? Мсье был такой проказник? Кто бы мог подумать, Кит, что ты на самом деле такая развратная женщина? А ведь, вроде, вполне приличная на вид.

Откинув простыню, я разглядывала наливающийся синяк на колене. Другой, на бедре, уже побледнел и пожелтел, но три красных пятнышка от ежиных игл так и не прошли. В интернете я прочитала, что уколы могут заживать месяц, а то и больше. Когда я делала растяжку, все тело непривычно ныло, и я подумала, что даю ему то ли слишком мало нагрузки, то ли какой-то не такой, однобокой.

- Может, спортом позаниматься? – предложил Глеб, когда я пожаловалась ему за завтраком.

- Издеваешься? – испугалась я. – Еще спортом?

- Другим спортом. Гроза ночью прошла, солнце светит, ветра нет почти. Есть у меня одна идейка.

- Может, хоть намекнешь? – просила я, расставляя вымытые тарелки в сушилке.

- Нет, - загадочно улыбался Глеб. – Просто может ничего не получиться. То есть получиться, но не так.

- Ну мне надо знать, как одеваться и что с собой брать.

- Бери что обычно на пляж. Кроме матраса.

- Учти, Глеб, никакого дайвинга. Мне хватило один раз нырнуть и глаза открыть. И сразу увидела змею толстую. Не хочу ничего там видеть, что подо мной плавает. К тому же я обязательно что-нибудь не так сделаю и задохнусь.

- Как скажешь, - хмыкнул он. – Дайвинг вычеркиваем.

Мы спустились на набережную, и Глеб повернул к «Торани». Пенсионеры, разумеется, были на своем месте. Я осталась у входа, а Глеб зашел на веранду и о чем-то спросил Влаха, который помахал мне рукой.

- Нам налево, - сказал Глеб, вернувшись ко мне. – Он там.

- На Сустепан? – удивилась я. – Ты уверен?

- В самое начало.

- А кто там?

- Увидишь.

Мы прошли мимо пожарной части и пристаней, через аркаду к последнему городскому пляжу. За рестораном, там, где набережная превращалась в дикую тропу, дремал на пластиковом стуле роскошный мужской экземпляр в камуфлированных шортах. Во всяком случае, торс, плечи и ноги были ого-го. Лицо закрывала низко сдвинутая шляпа типа ковбойской.