Я вспомнил слова из пустоты, но промолчал. Боги не такие, как вы думаете. Те, что допустили гибель невинной девочки ради создания трехрогого, вполне могли сотворить нечто подобное. И плевать им на равновесие.

− Каш все же подтвердил, что убийство Нигола приостановит бедствие. Если мы найдем ученика, выходит − надо будет устранить и его? − подключился к размышлениям я.

− Осторожно!

Стрела Веленики сбила жвылу в прыжке. Она пролетела мимо меня и с хлюпаньем исчезла в сугробе.

− Чертово семя, − следом за жвылой полетел плевок старика. − Когда-нибудь я доберусь до той дыры в Кумельганах, что произвела на свет подобное уродство. И в руках у меня будет отнюдь не сталь, нет. Что-нибудь горючее. В огромных количествах!

− Ты зря поддаешься гневу. Жители Кумельган не виновны в наших бедах. Они не врали, говоря, что не могут создать существо, подобное тому, что было во дворце. Эта сила, − Фес качнул головой, словно спал и не мог заставить себя проснуться. − Эта сила не из нашего мира.

− Хочешь сказать, что здесь по-настоящему могут быть замешаны боги? − осторожно спросил я, подбираясь к интересующей меня теме.

− Ты же не верил в них? Каш был так красноречив? − удивился Фес.

− Раньше не хотел верить. Но только глупец всегда остается непреклонен.

− И то верно, − согласился наставник. − Но не думаю, что это они. В книгах Братства нет упоминаний о встрече с богами, всегда были лишь люди и окружавшие их тени. Мы одни с нашей бедой.

− Однако мне говорили, что шишигари − порождения Чернобога. Раз так, он мог выпустить из низших миров нечто новое.

− Как в некоторых предсказаниях? Придут звери Тьмы и будут рвать всех, не разбирая, под какими богами те ходят? Вот уж не уверен. Память братьев прошлого хранит множество обличий врага, но все они происходили из одного источника. И возникали те твари за гранью. Только там.

− А Чернобог для многих из нас скорее символ бесконечной людской греховности, которая и порождает всех чудовищ, − печально улыбнулась Веленика.

Что ж, вполне доступно. Я и сам раньше не хотел принимать существование всемогущих персонажей с головами животных, имеющих сто рук и стреляющих огнем из божественных пупов. Не могут же быть правдой все выдумки на свете.

Но все же… все же зерно сомнений было посеяно, и при том весьма удачно.

Растут…

Надо наведаться в Фензино.

Ослепительная вспышка прозрения, как удар по голове. Не знаю, навел ли меня на догадку грозный и пугающий вид неумолимой крепости во льдах или возвращение к цивилизации в целом. Просто сама собой сложилась картинка. Голос матери в бездонном колодце и трехрога говорили об одном и том же.

Вернись туда, где все началось. Все мои злоключения и страхи, все возникло там, на руинах мирной жизни.

Подобный шаг казался даже более рисковым, чем поход в одиночку на трехрогую тварь. Вернуться к истокам своих ошибок… Страшно. К тому же, скажи я остальным, что намерен прислушаться к советам ночных кошмаров, они бы посмеялись. А потом заперли меня посерьезнее, чем в прошлый раз.

Я не безумец. Точнее, не безумнее многих моих братьев. Вот Ойла, он, наверно, пятерых подобных мне превзойдет. Следовать указам невидимых голосов как раз в его духе. С другой стороны, объявить наставникам, что некие мистические силы через сны и мороки посылают знаки о моем предназначении, − еще большее безумство.

Иди к началу

Я уже не знал, в чем моя главная цель. Месть? Она давно переросла в нечто большее. В извилистую дорогу смертника, который уже может различить контур виселицы, уготованной ему. В мрачный триумф неизбежности. Не стоит ли ускорить шаг, раз бояться больше нечего?

Милая косматая лошадка тряхнула головой, опасливо глядя в небо. Я слегка отвлекся от невеселых мыслей. Мне показалось, что в багровом зареве заката явственно пронеслось знакомое пятно. Черная птица с горящим взором. Затем мы услышали крики.

Над Халькардом стоял дым.

***

Стромир сказал, что внутрь через главные врата нам не попасть. Но у Братства всегда были пути отступления, о которых не стоило знать простому люду. Главное преимущество большой библиотеки − где-то всегда лежат копии чертежей с подробным планом города-крепости. О них не помнил даже градонаместник. Зато знали смаги.

− Эта система спасла множество жизней во времена Великой осады, когда в крепости закончилась провизия, − Стромир рассказывал про потайные ходы, отстроенные когда-то под Халькардом. − После победы она была разрушена. Смагам удалось сохранить лишь несколько путей для своих нужд. Обычно именно так мы вывозили девиц для Каша. Я точно не помню, где расположен проход. Братья боялись огласки. Но иначе было нельзя.

− Иначе было нельзя. И все же ты сбежал отсюда. Стоило Симеону только пальцем поманить, − Ойла хмыкнул. Увидев дым, он будто стал злее прежнего. − Тогда как другие остались нести ответственность за этот страшный грех.

− У каждого свой путь, брат. Ты просто не всегда можешь его хорошо разглядеть, − холодно ответил тот одноглазому.

− Уж не трусости тот путь? Тогда, да. Его я вижу плохо.

− Довольно вам! Нет времени на ссоры. Люди в беде, а мы тут языки сушим, − сказала Веленика, рыская глазами по сугробам и бесконечным столбам выжженных деревьев. − Как тот проход выглядел?

− Говорю же − не помню. Вроде пня большого или еще чего, − наморщил лоб Стромир.

− А это еще кто тут скачет?

Я ощутил некое движение и, обернувшись, увидел человека, прижимающегося к земле. Лица не разглядел, так как уже стемнело. Но сразу бросилось в глаза его странное одеяние: тонкая рубашка на худеньком теле. И это в такой мороз?

Веленика подняла фонарь, светя по сторонам. Но там уже никого не было.

− Человек? Или, может, оборотница? − предположил Фес.

− Род перевертышей одежду только в угоду нам носит. И то не всегда, − не согласился я.

− Ты разглядел ее?

Да, это была женщина. Длинные кудрявые волосы я точно запомнил. А еще…

− Я видел отблеск. Как болотный огонек, только этот был красным.

− Значит не человек, − поморщился Ойла. − Но нам сейчас некогда нежить шугать. Пускай треклятая уходит.

Пускай, конечно. Но после трехрогой твари я стал через чур мнителен, тревожен. Что-то мешало мне продолжать поиски. Красные блики, красные блики. Это были глаза? Но ведь, ни у кого из младших народцев они не отсвечивали красным: золотом, серебром, янтарем и смарагдами, но никак не багрянцем…