включать игрушки в ее упаковку, и продавать в школах. Так что в чилийских школах нет томатных чипсов, а тигренок Тони фактически исчез. Почти мгновенно просмотр рекламы джанкфуда маленькими чилийцами сократился с 8500 раз в год до почти полного нуля{442}.

Несмотря на их воздействие, эти маркетинговые ограничения – лишь один фрагмент общей картины. Чтобы в полной мере перестроить пищевой ландшафт, власти должны начать действовать в интересах потребителей и сделать невыгодным производство и продажу сверхобработанных продуктов.

Чили сделала это, введя налог 18 % на подслащенные сахаром прохладительные напитки, а также налог на джанкфуд. По результатам исследований, 70 % потребителей изменили свои покупательские привычки{443}, в результате чего продажи сладкой газировки упали почти на 25 %{444}.

Менее радикальные, но впечатляющие меры принимаются в Мексике, которая всего десять лет назад была на первом месте в мире как по потреблению газировки, так и по ожирению. (Почти три пятых потребляемых мексиканцами калорий обеспечиваются суррогатной пищей.) Сладкая газировка давно стала основным напитком в этой стране, граждане которой традиционно ограничены в доступе к чистой питьевой воде и вынуждены платить за бутилированную воду больше, чем за колу. В 2014 году Мексика ввела налог на газировку и джанкфуд, то есть на все, что оценивается как «несущественное для жизни» и содержит более 275 калорий на 100 г, в связке с программой по обеспечению повсеместной доступности чистой воды{445}. С тех пор потребление газировки уменьшилось на 12 %.

По прогнозам, через десять лет из-за снижения потребления сладких газированных напитков благодаря введению небольшого налога почти у 200 000 человек не разовьется диабет 2-го типа. Согласно другим оценкам, это более чем на 12 000 уменьшит число инсультов и сердечных приступов, а распространенность ожирения в стране снизится на 3 %. Одно это преобразит жизнь миллионов человек. Несмотря на постоянные попытки пищепрома добиться отмены налога, поддержка принятых мер лишь выросла.

На большей части США действуют лишь добровольные (читай: бесполезные) ограничения в маркетинге пищевых суррогатов, и компании имеют возможность творить практически все, что хотят. Однако налоги на газировку, впервые введенные в Беркли в 2015 году, теперь существуют также в Филадельфии, Сиэтле, Боулдере, Окленде, Сан-Франциско и Олбани{446}. Первые исследования свидетельствуют, что даже при нынешних небольших значениях они способны снизить потребление на 20 %. Большинство непредубежденных поборников общественного здоровья считают, что эффективнее было бы ввести более высокие налоги на газировку. В 2015 году народность навахо (проживающая на территории Фор-Корнерс в Аризоне, в Нью-Мехико и Юте) установила налог 2 % на любую суррогатную продукцию. Все по-честному: то, что имеет «низкую или нулевую питательную ценность»{447}, подпадает под дополнительный налог. Кроме того, были отменены налоги с продаж фруктов и овощей, а дополнительные доходы от торговли джанкфудом были направлены на местные проекты здравоохранения, включая дополнительное образование, фермерство и инициативы по развитию огородничества.

Самый лучший, масштабный и впечатляющий пример движения продовольственной системы в правильном направлении демонстрирует Белу-Оризонти{448}, третья по величине городская агломерация Бразилии.

В 1993 году власти Бразилии в ответ на 20 лет массовых движений, отстаивающих идею того, что ни один гражданин не должен голодать, создали Совет по продовольственной безопасности. Год спустя он направил 2000 лидеров на первую в истории страны конференцию по продовольственной безопасности. В то же время мэр Белу-Оризонти способствовал созданию муниципального департамента, объявившего своей целью обеспечение большей доступности для всех граждан «здоровой и питательной еды в достаточном количестве». Наряду с другими программами Совет организовал Restaurantes Populares («народные рестораны»), где подаются высококачественные ланчи с гибкими ценами, благодаря чему они доступны всем. Программа стала национальной, и на ее пике почти 100 народных ресторанов успешно отпускали больше 100 000 порций в день.

Власти также профинансировали ежедневное приготовление свежей еды для каждого из 150 000 школьников города, сделав упор на овощи и уменьшив количество обработанных продуктов, что помогло снизить долю голодающих с 15 % на 1990 год до менее 2 % на сегодняшний день. К 2010 году аналогичная программа ежедневно снабжала едой 45 млн учащихся по всей стране.

Обе программы стремились использовать местные продукты, отдавая приоритет органическим фермерам и мелким фирмам. В конечном счете 30 % школьной еды или больше составила продукция 120 000 семейных ферм.

Далее власти занялись регулированием поставок на продовольственные рынки. Продукция продавалась по сниженным ценам, однако с гарантией справедливого отношения к фермерам, и значительная ее часть поступала из прилегающей к городу сельской округи, где мелкотоварные производители могли продавать свою продукцию напрямую потребителям на общественных рынках. Государственное агентство также покупало еду у фермеров и передавало горожанам, не имеющим продовольственной безопасности.

Тем временем власти финансировали городскую агрокультуру в виде школьных садов, коммунальных огородов, контейнерного овощеводства и многого другого. Они также продвигали просвещение в области питания и диетологии, включая онлайновые ресурсы, центры распространения информации о мерах политики и профессиональные кулинарные курсы для совершеннолетних.

Мало того, что в Белу-Оризонти был практически побежден голод. Резко снизилась детская смертность, недоедание и бедность среди несовершеннолетних, а потребление фруктов и овощей (в том числе органических) и доходы фермеров выросли.

Успех Белу-Оризонти повлек за собой создание национальной программы «Голод на нуле» (Zero Hunger) в 2004 году, в 2006 году принятие закона «О национальной схеме продовольственной и пищевой безопасности» (National Food and Nutritional Security Framework Law) и в 2010 году закона, провозгласившего всеобщее право на пищу и закрепившего данное право в конституции Бразилии, что способствовало формированию экономической политики. Параллельно в рамках земельной реформы был перераспределен почти 51 млн га – больше площади Калифорнии – земли мелким фермерам. В рамках реформы сделали доступной столько же земли, сколько за всю предшествующую историю Бразилии. Сейчас в стране имеется 4 млн семейных ферм{449}, суммарно производящих львиную долю всей еды в стране, и действует программа страхования урожая, гарантирующая стабильные цены мелким фермерам. (Это еще и безопасная гавань для агробизнеса, ведь Амазонка и ее защитники находятся под жестким давлением, но в этой главе мы сосредоточиваемся на позитиве.) К 2014 году эти программы вывели из нищеты 10 % населения – около 30 млн человек. Для достижения этих результатов понадобилось полпроцента ВВП страны.

Помимо очевидных уроков, из успеха Белу-Оризонти можно извлечь гораздо больше. Этот пример показывает, как прогрессивная политика местных властей может перерасти в общенациональную инициативу, особенно если лидеров подталкивают к этому избиратели. Он демонстрирует, что путем организации можно осуществить качественные изменения. Он также предупреждает, что, если народные движения буксуют, подобные изменения трудно поддерживать: в 2019 году президент Жаир Болсонару распустил учреждения, отвечавшие за политику Zero Hunger.

Тем не менее финансируемые государством инициативы остаются одним из самых важных механизмов совершенствования продовольственной цепочки. В настоящее время невозможно найти этому лучшей иллюстрации, чем южноиндийский штат Андхра-Прадеш, где проживают 50 млн человек. Штат инвестирует свыше 2 млрд долларов в помощь фермерам в освоении системы натурального земледелия с нулевым бюджетом (Zero Budget Natural Farming). Это комплекс агроэкологических методов, использующих отходы производства на ферме, прежде всего коровий навоз, вместо химических удобрений и пестицидов, вогнавших многих фермеров в долги.

Помимо натуральных удобрений, «система нулевого бюджета» делает упор на зеленые сидераты, биоразнообразие, здоровье почвы и совмещение культур{450}. Два базовых принципа – это «способствовать устойчивому к изменению климата земледелию в гармонии с природой» и «снизить затраты на возделывание культур, чтобы превратить фермерство в ценный и устойчивый способ обеспечения своего существования»{451}.

В отличие от сельского хозяйства, основанного на применении химикатов, система может стать самоподдерживающейся. Затраты снижаются примерно на две трети, и, по отзывам большинства фермеров (я поговорил лишь с несколькими, но руководители программы поддерживают контакты с тысячами), увеличивается совокупный урожай. Поскольку программа натурального земледелия включает совмещение культур, то, даже если основная культура не дает большего урожая, суммарный растет, а потребности в орошении снижаются.

На подобную систему перешли более 280 000 фермеров, и, предположительно, 500 000 фермеров из 3000 деревень должны были последовать их примеру к концу 2019 года. Сто шестьдесят тысяч безземельных бедняков занялись домашним огородничеством, и власти планируют распространить