– А это действительно вопрос, Таннер, – загадочно ухмыляется граф. – Большой вопрос, на который у меня нет ответа. Зато есть встречный вопрос: неужели вы всерьез думали, что сумеете затеряться на бескрайних просторах империи – после того, что успели натворить?

– Наверное, смог бы – если бы в тот злополучный вечер не встретил Ксивена.

– Хм, возможно… Да нет, пожалуй, вы правы. Этот момент действительно был последней точкой, где вы могли отвернуть. Даже если бы заговор не удался, поднялась бы такая муть, что… Разве что мы с бароном не смогли бы отблагодарить вас даже деньгами.

– Деньги, ваша светлость, были бы в этом случае не самой большой проблемой.

– И то верно… Но неужели вы не предчувствовали ничего, когда тащили его в мой дом?

– Честно? Нет. Зато была мысль, что если я этого не сделаю, будет еще хуже. Нет, конечно, скрыться в этой, как вы говорите, мути было бы проще. Но вот выжить, причем достаточно долго и относительно благополучно – вряд ли. Наоборот, в случае успешного подавления заговора, если бы все успокоилось, не успев взволноваться, никому не было бы до меня дела. Кроме вас, разве что. Ну, и тех, кого я могу считать своими друзьями после того, что мы пережили вместе за эти месяцы.

– Что ж, Таннер, это хорошее объяснение. – Граф откидывается на спинку стула, тот жалобно скребет ножками по полу.

Мы оба молчим, не зная, о чем бы еще поговорить. Вроде ничего срочного и важного больше не вспоминается. Видимо, придя к тому же мнению, Урмарен поднимается со стула.

– Ладно, Таннер, досыпайте. Утром вас, наверное, осмотрит врач, приставленный императором. Да и Дорвит – это личный маг его величества, вы могли видеть его на приеме – тоже хотел с вами побеседовать. Но это будет после завтрака… и после того, как мы с вами еще раз побеседуем.

– Согласен, не хотелось бы ляпнуть лишнего.

– Вот-вот, даже героям не все позволено, – хмыкает он, прежде чем взяться за дверную ручку.

Кравер снова занимает пост у моей кровати. Я засыпаю, так и не решив, волноваться мне по поводу визита мага или нет. Единственное, что понятно, так это то, что выздоравливать придется естественным путем – пока я здесь. Дорвит наверняка учует даже легкие штрихи магического вмешательства.

Утро начинается спокойно. Завтрак, визит приставленного ко мне императорского лекаря, который вроде бы доволен моим состоянием. Потом меня утаскивает к себе граф. Еще раз проходимся по недавним событиям, конструируя удобоваримую «официальную версию». Получается неплохо – минимум умолчаний, еще меньше откровенной сказки. Немного жаль даже, что этот маленький шедевр нельзя будет скормить газетам. Но правильно – незачем приучать население к мысли о самой возможности подобных потрясений.

– Ладно, Таннер, – смотрит граф на часы, – пора идти к Дорвиту. Надеюсь, он еще не заждался.

Полчаса с Дорвитом пролетают как один миг. Знакомство с личным магом императора оставляет у меня двойственное впечатление. С одной стороны, передо мной умный и, если надо, безжалостный боец. По-настоящему сильный маг, каких я еще не видел. Советник императора. Что за пассы он выделывал руками вокруг моей головы, я до конца так и не понял, но боль и усталость вдруг ушли. Совсем. Я словно снова оказался на берегу безымянного озера тем далеким утром. Но почему тогда он ничего не почувствовал? Или сумел не выдать себя и скрыть, что понял все или хотя бы, что я не просто везучий наемник? Если первое – что я такого сделал, пряча свою силу, что маскировка стала абсолютной? Если второе – друг он мне или враг? Точнее, счел ли он меня естественным союзником или намерен использовать в своих интересах?

Нет ответа. Придется подождать естественного развития событий.

Мы возвращаемся в покои графа. Молчаливый слуга наливает нам вина и отходит в сторону. Интересно, чему граф улыбается так загадочно?

Причина проясняется через минуту – двери распахиваются, и в комнату входит барон Фогерен, а следом – Киртан и Хонкир. Рукопожатия, объятия, радостные возгласы. Все тот же слуга, повинуясь взгляду графа, наливает вина и вновь прибывшим. Обычный, видимо, набор тостов, в который вплетается пожелание мне долгих лет и крепкого здоровья. Что ж, и то и другое мне пригодится.

Впрочем, причина, по которой я вижу сейчас барона и моих бывших напарников, имеет немного грустный оттенок. Венкрид завтра уезжает к отцу – заговоры заговорами, а к свадьбе готовиться надо без суеты. Собственно, он должен был уехать еще позавчера. Но раз уж так все сложилось, ему хотелось убедиться, что я в порядке.

Спустя несколько минут я вдруг ловлю себя на странном ощущении. Как-то участвую в разговоре – шучу сам, улыбаюсь в ответ на шутки других, вспоминаем совместные приключения, но мысли мои словно где-то далеко. Похоже, в какой-то момент Урмарен замечает, что со мной что-то не так, и, списав это на последствия пережитого, очень аккуратно намекает Венкриду, что пора бы и попрощаться. Прощальный тост, и троица едва ли не самых близких мне людей уходит. От мысли, что я их довольно долго не увижу, становится грустно.

– Мне тоже будет их не хватать, – говорит граф, правильно истолковав мое выражение лица, и наливает еще вина.

Но едва приятное тепло разливается по телу, приходит отрезвляющая мысль, далеко назад отодвигающая грусть расставания: а мы точно все обговорили до встречи с Дорвитом?

– Скажите, ваша светлость, – говорю я, вспомнив странный жест императора, адресованный кому-то за моей спиной, за несколько мгновений до того, как Сенгир начал действовать не по протоколу, – какой все-таки сюрприз должен был ожидать меня на приеме?

– Ладно, так и быть, скажу, – отвечает граф, задумчиво глядя куда-то в сторону. – Его величество намеревался не только наградить вас орденом и дать вам дворянство, но и сделать вас бароном. Хотя тот момент, что никто не знает, кто вы и откуда, его здорово смущал, не скрою. Однако император не собирался отступать от своего слова. И тут вскрылось одно обстоятельство.

– Какое же?

– Помните, Таннер, наш давний разговор, еще на пути в Мелату, когда я объяснял вам, кем вы можете быть – с моей точки зрения? Я тогда назвал вам не все варианты. Вернее, все, но один из них имел, скажем так, оттенки, а у меня возникла одна мысль, которую следовало проверить, прежде чем озвучивать. И по ряду причин я не мог заняться этим делом до прибытия в столицу. Честно говоря, я предполагал, что могу найти что-то в этом роде, но такого результата я и сам не ожидал… – Граф делает паузу, собираясь с мыслями, а я старательно пытаюсь вспомнить, что именно тогда он говорил. – Так вот, Таннер. Мой друг Мерген очень неплохо рисует. Поэтому, когда вы появились на пороге моего дома с умирающим Ксивеном на плечах, я не просто вспомнил о своей непроверенной идее, но и, когда для этого нашлась минутка, попросил Мергена изготовить ваш портрет…

Опаньки. А я-то надеялся, что пока никто не запечатлел меня для истории.

– …и он прекрасно справился с моим поручением. Настолько прекрасно, что едва я увидел этот портрет, у меня сразу возникло ощущение, что лицо, на нем изображенное, кого-то мне напоминает. Причем очень сильно.