– Почему же Геркус подписал то соглашение?

– Да потому что шуры-муры он закрутил не с какой-нибудь безвестной девицей, а с замужней дамой, уж простите, не стану говорить, чьей женой. – Граф закатывает глаза к потолку, намекая на высокое положение таинственного рогоносца.

– Ясно, не надо. И что теперь?

– Если относительно вышеописанной ситуации, то это вопрос к Коронной палате. А что касается вас, то… Знаете что, Таннер? А давайте вы встретитесь со стариком, а? Если не признает он в вас сына, получите дворянство волей императора. И титул тоже. Это дело решенное. Если признает – подумайте, что плохого в том, что вы скрасите ему последние годы жизни? Кому какое дело, где Сайнел Танорен был эти восемнадцать лет, если не погиб тогда? Никто уже не помнит, каким был младший сын барона. Одни старики умерли, у других проблемы с памятью. Кто помоложе – тоже нечасто Сайнела вспоминали. А что не вспоминается, то забывается. Баронесса умерла, ей уже, простите, все равно. А старик жив, нелюбимый сын вот-вот покроет его имя позором. Вы же можете доставить ему такую радость, какую себе и представить не можете. Надеюсь, побочные положительные эффекты такого решения вам объяснять не надо?

– Вы о разнице между сомнительным получением дворянства за участие в разгроме заговора среди аристократии и чудесным возвращением пропавшего наследника старинного титула, с точки зрения высшего общества?

– Длинно, но абсолютно верно, – ухмыляется Урмарен.

– Хорошо. Согласен… – говорю я, когда пауза начинает неприятно звенеть у меня в голове. Идея мне не нравится, но, с другой стороны, лучшего варианта мне никто не предложит. Даже император. Лучшего не столько в плане сиюминутных вкусностей, сколько в плане очень долгих последствий. А я ведь не собираюсь завтра умереть?

– Я встречусь с бароном Танореном. Только если он все-таки признает во мне пропавшего сына, то пусть сделает это сам. Никаких подсказок, внушений, тем более – магии. Только его собственные чувства и желания.

– Договорились. Кстати, могу вас заверить – использование магии исключается. Или вы думаете, что слова и подписи барона Коронной палате будет достаточно? Они обязательно проверят, не находился ли барон Танорен под магическим или иным внушением. Хотя, если честно, я подозреваю, с учетом всех обстоятельств, можно смело все без утайки ему рассказать – старик все равно предпочтет вас Геркусу.

– Не понимаю, почему.

– Вспомните нера Линденира. Тот же случай. Готов критиковать любой чих императора, но за державу жизнь отдаст. Сначала врага, потом свою.

– То есть он будет рад обмануться?

– Как ни трудно вам в это поверить… Кстати, Таннер, а почему вы не допускаете мысли, что вы и есть Сайнел Танорен? Вам же нечем доказать обратное?

Хм, а мне ведь действительно не приходило в голову, что я могу быть таким вот пропавшим наследником. Если подумать, то лучше пусть моей вдруг обретенной родней станет барон Танорен, а не герцог Сентерский. Сильно подозреваю, что в этом случае проживу гораздо дольше. Да и просто герцог мне не понравился, что уж тут скрывать. Как и обстоятельства нашего знакомства.

Ладно, это все наши с графом фантазии. А что все-таки скажет старый барон?

– И когда я с ним встречусь?

– Сегодня вечером, если вы не против. И не переживайте так. Это будет скромный семейный ужин.

– Простите?

– Дело в том, что барон Танорен – мой дядя, – поясняет граф, с усмешкой глядя в мои явно округлившиеся глаза. – То есть моя мать – его сестра. Старшая.

Ох ты ж, мы еще и родственниками станем? Какие причудливые формы, однако, принимает порой человеческая благодарность…

И каким же длинным получилось утро.

Графа ждали другие дела, и он, извинившись, ушел, а молчаливый слуга проводил меня в мою комнату. Потом мое уединение ненадолго нарушили Кравер и Стимелен – тот самый императорский лекарь, что осматривал меня утром. Но я и чувствовал себя, и выглядел гораздо лучше, чем даже утром, не говоря уже о том, что было накануне, поэтому они надолго не задержались. Кстати, сиделка к моему возвращению исчезла, что, видимо, тоже должно говорить о том, что я здоров и в присмотре не нуждаюсь.

Других визитеров не было, да я и не ждал. Венкрид меня уже проведал и сейчас готовится к отъезду в родные края, а Тиана вряд ли появится здесь, хотя бы во избежание кривотолков. И как по мне, чем меньше народу будет знать о наших совместных приключениях, тем лучше. Пожалуй, я бы потолковал кое о чем с Мергеном, но его либо вовсе не было во дворце, как и моего приятеля Ладера, либо он сейчас рядом с графом. Так что придется немного побыть в одиночестве. Оставшийся при мне слуга уселся на стул у входа и застыл изваянием, и на роль собеседника никак не подходил. Сделать что-то, принести, позвать – да, но поговорить – нет. Сказал только, как его зовут и сколько ему лет, и что он не имеет права отвечать на мои вопросы, если они не касаются его обязанностей. Впрочем, я не стал расстраиваться. Мне было о чем подумать. Наверное, кто другой на моем месте умирал бы от счастья – оказаться почетным гостем императора. Но я никаких сильных чувств по этому поводу не испытывал. Меня больше занимало предстоящее… знакомство с отцом. Наверное, можно так сказать.

Кстати об императоре. Если его величество не знал о затее Урмарена и просто был согласен с мыслью, что мои, так сказать, подвиги достойны даже титула, как изменилось положение дел после всего, что случилось? Если император уже в курсе, что я не Шай Таннер, наемник без прошлого, а Сайнел Танорен, наследник старинного рода, то, что он испытывает? Облегчение, что ему не придется наплевать на традиции, ради того, чтобы меня наградить? Недоумение – как же меня теперь награждать, если я уже дворянин, если титул и деньги мне не нужны? И как на все это повлияет смерть Альтеи? Впрочем, что гадать. Поживем и увидим.

Я озадачиваю слугу – разбудить меня, когда начнет темнеть, если до того никто не появится, и заваливаюсь спать. Все-таки устаю я пока что слишком быстро.

Казалось, только закрыл глаза – и вот уже этот парень с ничего не выражающим лицом трясет меня за плечо.

– Вы просили разбудить.

– Никто не приходил? – спрашиваю я, протирая глаза.

– Нет. – Пауза. – Хотите чего-нибудь?

– Да. Умыться и перекусить. Слегка. Ужинать я буду не здесь.

Он молча кивает и уходит.

Спустя полтора часа я, уже полностью готовый, спускаюсь вслед за графом к карете. На этот раз на ней фамильный герб Урмаренов.

Путь неожиданно недолог – мне почему-то казалось, что он будет гораздо длиннее, даже если мы не покинем пределов Тероны. Короткая остановка, чьи-то голоса, звук открываемых ворот. Через полминуты карета снова останавливается, на этот раз окончательно. Дверца открывается, мы с графом выбираемся наружу и оказываемся у входа в двухэтажный особняк – старый, небольшой, не слишком ухоженный, но все же симпатичный. Нас встречают. Дворецкий оставляет нас в уютной гостиной.