Но барон смотрел на все это с завидным оптимизмом. С моим появлением у него появлялся шанс оставить титул и владения в «надежных руках» (а это его волновало куда больше «чистоты крови», как ни странно), а года, даже неполного, по его мнению, вполне должно было хватить для того, чтобы подготовить меня к роли следующего барона Танорена. Увидев мой портрет, Ургис Танорен счел мое внешнее сходство с пропавшим сыном вполне достаточным, чтобы никто не мог сказать, что во мне нет ничего из фамильных черт. А когда увидел меня живьем, то и сам поверил, что видит собственного сына…

Граф Урмарен оказался прав – в том, что правда обо мне Ургиса Танорена не остановит. Он рассказал барону обо мне почти все, что знал сам. Тем не менее барон, поначалу сомневавшийся, ныне пребывал в полной уверенности в правильности своего выбора.

– Дело, Шай, не только во внешнем сходстве. Ты за очень короткий срок сделал для империи больше, чем мой родной сын и пока еще наследник за всю свою никчемную жизнь. Остальные, в общем-то, не лучше. И потому я считаю, что ты гораздо достойнее всех прочих претендентов носить титул барона Танорена. И вот что я сделаю.

Он встает, мы с графом тоже поднимаемся.

– Я признаю тебя моим пропавшим в конце войны младшим сыном. И наследником. Отныне ты – Сайнел Танорен. А я – твой отец. Без оговорок.

Хоть я ждал чего-то такого, ощущение – как обухом по голове.

– Подойди… Сайнел.

Я обхожу стол и останавливаюсь перед ним. Ургис Танорен заключает меня в объятия – неожиданно крепкие. Потом делает шаг назад и смотрит мне в лицо. Но память молчит. Ни намека на шевеление. Мне вдруг становится так тоскливо, что хочется завыть. Я не могу быть его сыном. Об этом кричит логика, кричат обрывки знаний. А я бы хотел иметь такого отца. Настоящего, а не подаренного обстоятельствами. Почему-то он мне нравится, хотя я его совершенно не знаю.

И вдруг почти забытый холод снова касается затылка.

Нет, не касается. Бьет со всей дури.

Свет меркнет, а ноги отказываются держать тело.

– Шай?!

Топот, крики, кто-то подхватывает меня под руки. Пауза.

– Сайнел? Шай, ты меня слышишь? – Голос барона Танорена? Да, это он. Я осторожно открываю глаза. Точно, он. Не показалось. Хм, а я уже не стою, а лежу на диване.

– Слышу.

– Как ты нас напугал, – с явным облегчением говорит барон. – Я за лекарями послал, сейчас прибегут. Правда, мы тут уже решили, что ты просто не оправился после… ранения.

– Надолго я отрубился?

– Что? А, понял. Нет, на пару минут только.

В быстро расширяющееся поле зрения вплывает встревоженное лицо Урмарена. Что-то в случившемся не дает мне покоя… Вот что!

Когда меня приложило, я стоял лицом на север… Нет, скорее, северо-восток. Но точно не юг. Ветер переменился?

Ладно, над этим я подумаю позже. Все равно я здесь, похоже, надолго.

Примчавшиеся на зов лекари после довольно тщательного осмотра осторожно соглашаются с предварительным выводом хозяина. Последствия ранения. Тот, что совсем недавно прибегал оказывать помощь барону, смотрит на меня с некоторым сомнением, но вслух ничего не говорит. Второй, который старше коллеги лет на двадцать, одаривает меня усталым, но доброжелательным взглядом, но тоже не произносит ни слова, кроме набора дежурных фраз.

Время уже позднее. Так что мы прощаемся с графом, потом я желаю барону спокойной ночи, а через полчаса уже сплю.

Самый странный за последнее время день закончился.

Следующая неделя прошла довольно спокойно, хоть и не сказать, что скучно.

Первым делом, убедившись, что барон не держит собственного мага, а дом не напичкан почти никакой защитной магией, я рискнул распечатать силу. И наконец-то смог получить собственное представление о своем состоянии. Формально я был здоров. Проблема была в ином – Гремуровы камлания мало того что оставили изрядный слой «нагара», который требовалось убрать, так еще и издырявили то, что принято называть аурой. Вот почему я так быстро уставал в последнее время. Дорвит, выходит, своими пассами мог полностью поставить меня на ноги, но лишь головную боль снял на несколько часов. Потратив на «ремонт» почти всю ночь, я снова был готов к драке… Хотя очень надеялся, что в ближайшее время ни с кем драться не придется.

Еще сутки поизображав полусонного выздоравливающего, я проснулся утром, едва солнце начало выползать из-за горизонта. Выбрался из постели, осторожно сделал несколько упражнений. Трудновато, отвык, но все равно заметно легче, чем накануне. Понемногу разогнался, попутно усложняя элементы. Но, едва войдя во вкус, вынужден был остановиться – не хотелось объяснять свой «раскочегаренный» вид даже отцу. Пора было привыкать называть его так даже мысленно. Не знаю, вернется ли когда-нибудь память о прошлой жизни, но что-то мне подсказывало, что вряд ли там меня ждало лучшее будущее, чем сейчас.

Мои вещи, которые привез посланец Урмарена, на полноценный гардероб никак не тянули, поэтому портной снял с меня мерки, чтобы этот самый гардероб сотворить.

Было еще то, что я оставил в пансионе госпожи Синир. Взвесив все за и против, я, улучив момент, просто рассказал барону о том, что успел по приезде в Терону снять квартиру и кое-что там оставить. Он отнесся с пониманием к моему желанию закрыть этот вопрос, и в один из дней я совершил вояж в пансион. Сказать по правде, меня интересовали, по большому счету, лишь ключ от сейфа в мелатском банке и пакет с трофейными документами. Впрочем, оставлять там свой кошелек, а тем более сумку с оружием, тоже не хотелось. Одежда, новенькая и после примерки ни разу не надеванная, шла тут всего лишь приятным приложением… и прикрытием для всего остального. Госпожа Синир, хоть и успела порыться в моих вещах, самое ценное, скрытое магической защитой, не нашла, а главное – никому не сообщила о слишком долго отсутствующем постояльце. Ее терпение было вознаграждено – я возместил и ущерб в виде невесть где оставшегося ключа от комнаты и даже не стал вспоминать о том, что съехал до истечения оплаченного срока. Доброе отношение старушки могло мне еще пригодиться.

На обратном пути из пансиона завернул на почту. Один из людей старого барона оставался у кареты, второй последовал за мной, но это меня не пугало – ни адреса, ни имени на конверте он увидеть не мог, как и содержимого. Его отчета отцу я не опасался – ему я мог объяснить, в чем дело.

Пухлая бандероль отправилась на столичный почтамт, до востребования, на имя Сайнела Танорена. Если бы я им вдруг не стал и не смог забрать ее сам, она вернулась бы Шаю Таннеру, в поместье Каменная Роза.

Конечно, нер Линденир очень удивился бы, получив это, но ему я адресовал записку, вложенную в бандероль поверх пакета с документами. Старый полковник не станет заглядывать в пакет – просто сожжет в печи, если я не заберу его лично в течение года.

Снова сев в карету, скомандовал «домой». Домой… Странное ощущение вызвало у меня это слово. Неужели, думал я, у меня наконец-то появится дом? Не временное пристанище?