Пер прикрыл глаза, потер виски. Вот как - оказывается старина Кон ушел на вольные хлеба… И найти его в фарватере Небесной и Малых озер будет задачей далеко не простой. Хотя, всегда можно обратиться за помощью к Большому Брату - тому, что стоит за спиной симпатичного Агента на Контракте. Но это - в последнюю очередь. Не стоит подставлять людей, которым многим обязан под этот прожектор. Что ж, попробуем подойти к этому вот с какого конца,.

Он порылся в памяти и набрал номер, который считал давно забытым.

- Мэри-Энн? - спросил он без особой надежды услышать положительный ответ.

- Это я, Пер. - ответили откуда-то издалека.

- Ты так быстро узнала меня? - Пер поскреб в затылке.

- В этом нет ничего сложного. Ты из тех, кто мало меняется. Я знала, что ты мне позвонишь, когда выберешься из-за решетки… Хочешь увидиться?

- Это сейчас - опасное дело. Лучше подождать с этим…

Пер откашлялся, побарабанил пальцами по столу.

На том конце линии терпеливо и чуть напряженно молчали…

- Тебя… тебя не тревожили относительно меня - за последние день-два? - осведомился он.

- Нет. Ты имеешь ввиду легавых?

- Не только их…

- Нет. Никто не интересовался. Просто было предчувствие…

Тебе нужна помощь?

- Ты помнишь Кона Гривнина? Того, что был с нами _т_а_м_?

- Я очень хорошо его помню…

- Мне надо поговорить с ним… Он на какой-то барже теперь живет, что-ли… Называется Нимфа.

- Яхта, - уточнила Мери-Энн. - Купил по случаю.

- Где она сейчас плавает? И как к нему дозвониться? Он свой номер на себя не зарегестрировал…

- Он его зарегестрировал на меня. Мы вместе… плаваем. А Нимфа причалена на Кузнечной. Если ты из Центра звонишь, то это - десять минут на такси. Приедешь?

Некоторое время Пер переваривал эту информацию.

- Ты не можешь позвать его к аппарату? - наконец спросил он. - Это в связи с делом одного нашего друга - Тора Толле. Ты знаешь. С ним сейчас нехорошо…

Теперь несколько секунд помолчала Мери-Энн.

- С Кондратом тоже… нехорошо сейчас… Обо всем этом надо поговорить… Приезжай.

Пер еще раз отбил по поверхности стола короткую дробь.

- Жди. - наконец сказал он.

Ганс Крюге был полной противоположностью тому образу, что сложился в воображении комиссара, после краткой характеристики, которую выдал ему раздосадованный Ким. Больше всего приват-доцент в отставке и сотрудник исследовательского отдела Разведслужбы (из которой, как говорят, в отставку не уходят) походил на лавочника-антиквара. Возраст его определить было, пожалуй, невозможно - есть такой тип людей, для которых в сорок время останавливается и напоминает о себе лишь в глубокой старости.

Еле кивнув комиссару, он продолжил энергично рыться в допотопной картотеке. Его повадки были повадками явного холерика.

«С немцами всегда так, - подумал Роше, - или педант или холерик. Зато, если уж холерик - так еще тот…»

Он пристроил шляпу на вешалку, роль которой выполнял мудреный рог какой-то нездешней твари и стал осмотриваться, привлекая внимание хозяина задумчивым посапыванием.

Кабинет, любезно оставленный администрацией университета за доктором Крюге после его ухода на вольные хлеба, еще больше усиливал ассоциации с антикварной лавкой. На полках и стеллажах теснились экспонаты невиданные и чудесные. Тут были: целая коллекция мечей - удивительно узких и хищных, словно воплотивших в себе саму идею убийства, масса различных предметов вооружения и экипировки - от изящных стилетов до боевых шлемов с мощными респираторами, мудреной оптикой. Книги и свитки в причудливых футлярах. Одежда - словно из реквизита к модернистскому спектаклю о жизни древности. Масса предметов неизвестного комиссару назначения. Снимки - много снимков. И даже картины. Техника исполнения - детская какая-то. Примитивизм. Неосознанный, пожалуй, примитивизм. Но зато - как выразительно…

Вжатые в почерневшую, выгоревшую чашу долины строения - что-то явно оборонное: доты, бункеры.

Безжизненные, грозным хороводом замкнувшие горизонт изломанные вершины горной гряды. В узком просвете - жуткая даль, тонущая в зыбком, гноящемся мареве.

Цепочка отрешенных, отвернувшихся от царства зла, что там, внизу лун, спешащих по своему, неземному делу в стынущем небе: Чур…

Только потом, уже отрывая взгляд от полотна, замечаешь людей.

И Псов, разумеется. Словно просто для масштаба нарисованных. Но присмотрись к их вдаль уходящей цепи, что эхом повторяет цепочку лун в небесах - темнеющих, безнадежно отрешенных земного зла: нет, наверное, не просто для масштаба…

- Вам понравилось? - осведомился хозяин кабинета. - Мне тоже нравится их искусство. Тем более, что сами они его ни в грош не ставят - там, на Чуре… Могу смотреть на это часами… Вот и сейчас - засиделся здесь, среди этого…

Он повел вокруг себя руками. Роше перевел взгляд на свою нераскуренную трубку, которую машинально достал из кармана.

- Это - целый музей, - согласился он. - Конечно не такой, как тот, внизу, но… - комиссар постарался окрасить свой голос нотками восхищения.

И попал в точку. Ему даже было предложено сесть.

- Я так и задумывал свою коллекцию, - с гордостью признал Крюге. - Как музей - небольшой, но вполне самостоятельный… Я завещаю его Университету. Пожалуй, даже при жизни еще передам - тому жулью доверять нельзя… Я - про… - он ткнул крючковатым пальцем вверх. - Но тут еще уйма работы - многое нужно описать, определить, свести в приличный каталог… На мой век дел хватит…

- А я-то удивился, застав вас тут в столь поздний час, док, - тут Роше принял как можно более смиренный вид. - Однако может у вас все-таки найдется чуток времени на то, чтобы выслушать меня?

Момент был сучковатый, как определил бы Джон Старинов.

- У меня-то найдется, с грехом пополам, - разом утратил благостное расположение духа Крюге. - А вот вы напрасно теряете время, комиссар. Ваш коллега уже имел удовольствие вести со мной душеспасительную беседу. Боюсь, что был с ним излишне резок. Мои ему извинения… На этом, думаю, нашу беседу можно закончить. Не сотрудничаю с властями. И не напоминайте мне о подписке, которую я дал этим интеллектуалам при погонах… Они могут использовать этот пипифакс по назначению…

- Воля ваша, - пожал плечами комиссар. - Слава Богу, не при Империи живем… Но ситуация изменилась с того момента, когда вас навестил господин Яснов. Погибли люди…

- Вот как? - поджал губы Крюге.

- Именно так, док, - трое человек, - комиссар выпрямился в кресле. - И трое - в реанимации. Так что дело приобрело м-м… моральный аспект. Вы, док, не хотите, чтобы Прерия вооружалась.