– И каким образом вы собираетесь это сделать?

Забродов придвинулся ближе к Крачкову и шепотом, не спеша рассказал свой план. Михаил Михайлович слушал внимательно, ни разу не перебив гостя. Когда Забродов закончил, Крачков сказал:

– Должен признать, что вы неплохо все продумали, Илларион. Так и поступим.

Уходя, Забродов еще раз предупредил:

– Не выпускайте пистолет из рук и мобильный держите при себе. До завтра, Михаил Михайлович.

– Всего доброго, до завтра.

Забродов вышел.

* * *

Около пяти вечера Илларион подъехал к дому Натальи.

– Проходи. Останешься сегодня у меня? – спроси– ла она.

Забродов привлек ее к себе, крепко поцеловал и сказал:

– Я потому и приехал.

– Я сейчас принесу ужин, – отправляясь на кухню, произнесла Наталья.

Забродов снял верхнюю одежду и прошел в гостиную. Удобно расположившись в кресле, он прикрыл глаза и постарался полностью расслабиться. Из полудремы его вывел голос хозяйки:

– Я приготовила твой любимый крабовый салат, пельмени прилагаются.

Она поставила поднос с едой на стол, а сама села напротив Забродова.

– Спасибо, я сильно проголодался. Так что держись, краб! Сейчас я тебя быстро уничтожу, – пошутил Илларион.

Наталья рассмеялась:

– Люблю, когда ты в хорошем настроении, Забродов. Только, к сожалению, в последнее время это происходит все реже и реже.

– Не переживай, все обойдется, – пододвинув тарелку с салатом к себе поближе, сказал Илларион.

Некоторое время они молчали. Забродов чувствовал, что Наталья напряжена и собирается что-то сказать.

– Говори, не молчи, – произнес он.

– Что?

– Но ты же хочешь что-то сказать. Молчание становится невыносимым, словно перед грозой.

– Ты тонкий психолог, – сказала Наталья. – Понимаешь, Забродов, в Питере, несмотря на всю круговерть с террористами, с безумным графиком работы, напряжением, мне, как ни странно, было гораздо спокойнее и легче, может, еще и потому, что ты был всегда рядом. А в Москве тебе угрожает опасность, о которой ты никогда не говоришь. Но кто-то лазил в твою квартиру, в тебя стреляли. Я очень боюсь за тебя, Илларион, – глаза Натальи погрустнели.

– Почему ты так беспокоишься за меня? Тебе не стоит волноваться.

– Подожди, – выбросив ладонь вперед, произнесла Наталья, – ты стал одним из лучших аналитиков в АСБ, если не лучшим, а не можешь понять простого и очевидного – я тебя по-настоящему люблю.

Она смахнула ладонью непослушные слезы. Забродов поднялся, подошел к ней сзади, обнял за плечи и поцеловал в шею.

– Извини, я должен был сказать это первым.

Он взял Наталью за руку и подвел к дивану. Страсть накрыла их с головой, как лавина. А потом они долго лежали обнявшись и молчали. Но это молчание говорило гораздо больше, чем иной разговор. Наконец Наталья сказала:

– Я знаю, что ты не говоришь мне всего, потому что бережешь меня, не хочешь огорчать и расстраивать.

– Да, все так и есть, – понизил голос Забродов.

– Но, с другой стороны, эта неопределенность угнетает меня, я не знаю, что и думать, теряюсь в догадках. Это мучает меня. Быть может, если бы я знала, то мне было бы легче.

– Ты обо всем обязательно узнаешь, я уже говорил. Поверь, сейчас не время. А если говорить откровенно, я просто не могу тебе всего рассказать. Ситуация непростая, да к тому же я и сам до конца в ней не разобрался. Это все, что я могу сказать тебе на данный момент.

– Я тебе верю, но пообещай мне…

– Что я тебе должен пообещать? – спросил Забродов.

– Что ты будешь беречь себя, ради нас обоих. Хорошо?

– Я постараюсь, – целуя Наталью, прошептал Илларион.

* * *

Улучив момент, когда Растаев вышел в коридор, Забродов последовал за ним.

– Погоди, Макс, – окликнул Забродов.

– В чем дело, Илларион Константинович?

– Мне нужна твоя помощь.

– Всегда рад вам помочь.

– Мне необходимо на сегодня поменяться с тобой машинами.

– Откровенно говоря, я застигнут врасплох. Такой просьбы я не ожидал, – честно признался Макс.

– Мне очень нужно, поверь.

– Хорошо, держите ключи, – Растаев достал связку ключей и, оглянувшись по сторонам, положил ее в ладонь Забродова.

Илларион, соответственно, отдал Максу ключи от «лендровера».

– Спасибо, Макс, ты меня здорово выручил.

– Ерунда, мелочи жизни, – махнул рукой Растаев.

Забродов возвратился в кабинет. Около пяти вечера он зашел к Котляренко.

– Заходи, Илларион, что-то ты невесел, – поднимаясь из-за стола, бодро сказал заместитель главы АСБ.

– Василий Васильевич, я бы хотел отпроситься.

– А что так?

– Понимаете, устал уже бегать в туалет, видимо, что-то съел неподходящее. Мутит меня все время, – соврал Забродов.

– А, понимаю, – улыбнулся Котляренко, – а я подумал, что-то серьезное стряслось.

– Несерьезное, но неприятное.

– Да, с такой проблемой много не наработаешь. После Питера ты у нас в особом почете. Езжай домой, прими чего-нибудь из лекарств. Да и дома бегать проще, дистанция, пожалуй, покороче будет, – пошутил Котляренко.

– Это уж точно.

– Надо было раньше прийти, а не мучиться до вечера.

– Думал, что пройдет.

– Может, тебе поможет совет моей бабушки. Она говорила, что проблемы с желудком лечатся голодом.

– Спасибо, приму к сведению, – поблагодарил Забродов.

«Опель» Растаева стоял на краю стоянки. Илларион быстро открыл дверцу со стороны водителя, завел двигатель и, плавно тронувшись, развернулся, а затем направился в сторону шоссе.

Как обычно, Михаил Михайлович в шесть часов вечера вышел из подъезда и не спеша отправился в сторону пешеходного перехода, чтобы пойти в магазин. Перейдя дорогу, он задержался у автобусной остановки и спросил у грузного пожилого человека: «Который час?»

Крачков знал время. Просто ему нужно было оглядеться. Пока никого подозрительного он не заметил. Михаил Михайлович зашел в магазин, купил килограмм сыра, два килограмма копченой колбасы, хлеб, чай и свое любимое яблочное повидло. Рассчитавшись на кассе, он вышел из магазина, спустился по ступенькам и медленно пошел в сторону дома. Затем он развернулся и, ускорив шаг, повернул за магазин. Там он перешел дорогу по подземному переходу и, пройдя метров двести, остановился у автобусной остановки. Крачков огляделся. Слежки не было.