стал рассказывать им Хок, стараясь как можно ярче описывать богатство и красоту дворцов, благородную внешность и роскошные наряды властителей и придворных. Рассказал он и об охоте, и о рыцарском турнире, на которых побывал.

Жители деревни слушали его, затаив дыхание. Наверно впервые они видели человека, который встречался и с альдором, и с королём. А Хок умел рассказывать, и вскоре полностью завладел их вниманием. Время летело незаметно. За окнами давно стемнело, а он всё говорил, и слушатели не отрывали от него глаз, жадно ловя каждое слово. Он сам увлёкся этим рассказом и, словно подытоживая свои приключения, смог взглянуть на них как бы со стороны. При этом он понял, что время, проведённое в бесконечных странствиях, было для него счастливым, несмотря на все сложности и опасности, которые встречались ему в пути. Так безоглядно счастлив он бывал только тогда, когда вот так бродил по миру без ясной цели, ввязываясь в интриги и потасовки, и именно это, а вовсе не забота о подчинённых, снова гнало его в дорогу.

— Что ж, добрые люди, пора и на покой, — проговорил поздно вечером Леан, разом выведя своих односельчан из состояния детской радости от услышанных ими историй. — Наш гость был очень добр, и рассказал нам много интересного и полезного, и теперь вам надолго хватит тем для пересудов. Но не стоит забывать, что перед приездом к нам он полдня провёл в седле и ему пора отдохнуть после долгой дороги.

Люди расходились молча, испытывая некоторое разочарование от того, что вечер закончился так быстро, и с благодарностью кланялись на прощание хозяину и его гостю. Девушки снова принялись накрывать на стол к позднему ужину, а Хок с хозяином вышли на улицу, чтоб подышать свежим воздухом после душного зала. И выбрав момент, Хок всё же спросил, не случилось ли в деревне какой-нибудь беды, на что Леан лишь неопределённо пожал плечами, явно не желая отвечать на этот вопрос. Хок решил, что дальше расспрашивать будет бестактно и оставил эту тему.

На ночлег ему постелили на широкой длинной лавке у стены, на таких же лавках устроились и хозяин со своими многочисленными домочадцами.

Следующее утро было тёмным, и его разбудили приглушённые голоса Белты и девушек, вставших пораньше, чтоб заняться хозяйственными делами. До завтрака он вышел прогуляться по деревне, которая ещё только просыпалась после тёмной ночи, мало отличавшейся от наступившего тёмного дня. Деревня освещалась только зажжёнными у домов факелами. Проходя по улицам, Хок обратил внимание на то, что едва ли не каждый третий дом стоит с закрытыми ставнями, в щёлки между которыми пробивается свет. В домах жили, в хлевах блеяли животные, но ставни были закрыты наглухо, а это, значило, что совсем недавно кто-то умер и его семья соблюдает траур.

Проходя мимо таких домов, Хок хмурился, и после завтрака, состоявшего снова из хлеба и сыра, решился повторно расспросить Леана об этом.

— Уважаемый староста, — проговорил он, — я снова прошу вас сказать мне, что случилось с вашей деревней, какая беда её постигла. Почему вы живёте, словно в осаде, хотя за стенами я не заметил никаких признаков вражеского войска? Едва явившись к вам, я увидел, что ещё недавно ваша деревня процветала, видимо, потому что вы занимаетесь разведением овец и коз. Здесь нет бедных домов, все жители хорошо одеты и даже дети гуляют в обуви, что не часто встретишь в лесных деревнях. Ваши селяне гостеприимны и добры, но в их поведении чувствуется настороженность. Скажите мне, почему вы держите ваш скот в домах, вместо того, чтоб выпустить его на пастбища? Почему в столь плодородное время у вас на столах лишь сыр и вяленное мясо, словно на улице стоит зима? Почему сгорело ваше святилище, и отчего это вызвало у вас такое ожесточение, словно его сжёг кто-то недобрый?

При последних словах Хок заметил, как вздрогнул староста, и понял, что попал в точку.

— Я спрашиваю вас не из праздного любопытства, почтенный Леан, — добавил он. — Я — странствующий рыцарь, и мной движет стремление бороться со злом и защищать слабых. Если вам нужна помощь, то скажите об этом, быть может, я смогу помочь.

— Да чем же тут поможешь? — вздохнул староста. — Если б это была шайка разбойников, то мы б давно уж сами выкурили их из леса. Если б это были враги, пришедшие, чтоб захватить нашу деревню, мы бы обороняли её до последнего человека. Но с тем, что обрушилось на нас, мы не знаем, как справиться, потому что зло, с которым мы столкнулись, не имеет ничего общего с человеком. Последнее время в наших местах завёлся демон с двумя лицами, который не даёт нам спокойно жить.

— Что значит с двумя лицами? — насторожился Хок.

— А то и значит, что у него два лица: одно, как и у людей, спереди, а второе на затылке. Оба закрыты деревянными масками, да такими жуткими, что от одного их вида дети плачут. Носит он железные доспехи, и вместо правой руки у него железный крюк.

— Ну, крюк можно привязать, — проговорил Хок, — а на затылок приделать вторую маску. С чего вы взяли, что это демон?

— Да потому что злоба из него так и прёт, — проворчал Леан. — С тех пор, как появился здесь, он не даёт нам покоя, сеет смерть и разрушения. Захватывает людей, больше девиц, для своих гнусных надобностей и требует за них выкуп. Только не всегда возвращает их живыми, а если и возвращает, так кто ж такую теперь замуж возьмёт. Едва появившись, он потребовал у нас денег и еду, но мы отказали. С чего нам его кормить? Тогда он сказал, что накажет нас за жадность и отберёт у нас самое ценное, а еду возьмёт сам. Следующей ночью сгорело наше святилище с образом Девы Лардес, прекраснее которого я не видал. Стояла эта статуя, вырезанная из бука, в центре нашего селения не один век, а сгорела в одну ночь. И в ту же ночь он убил пастуха на пастбище и зарезал барана, взяв себе кусок мяса. В следующую ночь снова зарезал, и снова из-за одного куска. Куда нам было деваться, стали мы ему в условленное место приносить еду. Тогда он первую девицу и умыкнул. Мы не успели собрать столько, сколько он запросил, и утром её нашли за деревней, повешенную на дереве. Её