Закончив скандировать, Жумыга уставился на Пацюка. Он ждалпоощрительную сахарную косточку в лице ста честно заработанных рублей.

Но Пацюк не спешил.

— Где конкретно ты ее высадил?

— Да она маленькая, эта улица. Ее можно за пять минутпройти.

— Где конкретно? — снова нажал Пацюк.

— Погоди, не напирай. Значит, мы тормознулись возлефабрики, где костюмы напрокат дают… Всякие там маскарадные…

— Она просила подвезти ее именно к этой фабрике?

— Да нет, фабрику мы как раз проехали. За фабрикой —маленький магазинчик. То ли хозяйственный, то ли еще что-то… А рядом смагазинчиком какое-то заведение… То ли увеселительное, то ли нет… Я не помню.Честное слово. Но там еще какие-то бутылки по бокам…

— Какие бутылки? По каким бокам?

— Понятия не имею. Вроде украшений.

— Так куда она вошла? В магазинчик или в увеселительноезаведение?

— Вроде в заведение… Или в магазинчик… Не помню,ей-богу… Нет, все-таки в заведение.

— А ты не проследил?

— Зачем мне за какими-то девками следить? Тем более чтоона сказала, что сейчас выйдет… А, вот еще что… Она звонила! Точно звонила! Поэтому… По сотовому телефону. Еще перед тем, как мы с Фонтанки свернули.Позвонила и начала лепетать что-то типа “Хотел, хотел!”, быстро так… Несколькораз повторила…

— И?

— И все. Отключилась. Я ведь еще почему про хахаляподумал… Из-за этого звонка. Похоже, что хахаль чего-то хотел, да не смог. Илиона ему не дала… Вот и жаловалась кому-то…

— Кому? — невольно вырвалось у Пацюка.

— Ну, не тебе же, правильно? Или тебе?..

Да, Жумыга действительно попал в точку. Он, Пацюк, “хотел,да не смог”. Все верно. Все абсолютно, безнадежно правильно. А ведь если бы онтогда удержал Мицуко… Нет… Он бы не удержал. В том состоянии, в котором онабыла, удержать ее было невозможно. Этот факт снова отсылал Пацюка к вопросу:что же такое увидела девушка в его машине или около его машины? Но дажеприблизиться^ к ответу на этот вопрос он не мог. И что значит “Хотел!”? “Хотелубить меня?”… “Кто-то хотел убить меня?”…

А может, она увидела смертельного врага в окне “Аризоны”,которого он сам не заметил…

— …Ну, так как, командир? — бесцеремонно встрял вмысли Пацюка Жумыга. — Вроде я все рассказал, что знал. И даже больше.Гони пити-мити.

— Значит, магазинчик рядом с фабрикой, где даютсянапрокат карнавальные костюмы? — еще раз уточнил Пацюк.

— Ну!

— И увеселительное заведение с бутылками?

— Ну!

— Не забудь жене подсолнечного масла купить, ТимурМанивальдович, — напутствовал его Пацюк, протягивая сотенную.

…Бросив в ненасытную пасть трехглавого змея остатки своегосостояния, Егор оказался перед выбором: либо возвращаться к Бороде, либодвигать в сторону улицы Добролюбова. Здравый смысл подсказывал ему: магазинчикв столь поздний час закрыт, а в увеселительное заведение “с бутылками” вряд липустят человека без денег… Лучше уж ароматические палочки с рисом! Но кто икогда прислушивался к голосу здравого смысла?..

Вот почему спустя какой-нибудь час Пацюк оказался на улицеДобролюбова.

Не самой длинной и не самой известной. Хотя бы потому, чтокоренной питерец Егор. Пацюк даже не подозревал о ее существовании.

Он сразу же обнаружил замшелое здание фабрики поизготовлению театральных костюмов. Тут же, справа от двери, не открывавшейся поменьшей мере лет десять, висела потрескавшаяся табличка “ПРОКАТ”. Это и былориентир, заданный Жумыгой. За фабрикой следовал шестиэтажный жилой дом саркой.

Именно в этом доме, на первом этаже, и расположилсямагазинчик, который простак Жумыга сдуру принял за хозяйственный.

Впрочем, определение “магазинчик” не совсем подходило к двумшироким вычурным витринам. В них были выставлены светильники, которых Пацюк,пользовавшийся одним-единственным прибором под названием “прищепка, артикул2349-84”, в жизни своей не видел.

Особенно потрясла его воображение лампа, стилизованная подфигуру какого-то египетского бога. Пацюк мог бы поклясться, что онаинкрустирована драгоценными камнями! Запястья и щиколотки бога вспыхивали игасли с завидной периодичностью. Пацюк простоял у витрины несколько минут,загипнотизированный этой тягучей цветомузыкой. А затем перевел глаза насоседнюю витрину. И соседняя витрина не подкачала: она тоже оказалась пантеономкаких-то неизвестных Пацюку божков. Африканских? Индейских?.. От их широкораскрытых глаз, широко раскрытых ртов, широко расставленных кривоватых ногвеяло такой языческой необузданностью, что стажер поежился. Интересно узнать,чье же воображение вызвало их к жизни? И кто придал хрупкому стеклу такуювластность, свойственную разве что мрамору? Или граниту. Или дереву твердыхпород…

Пока он размышлял о вещах, даже близко не лежавших вплоскости его изысканий, в глубине магазинчика возникло какое-то движение.Ободренный этим, Пацюк заколотил ладонью в стеклянные двери. И колотил до техпор, пока за стеклом не возникло лицо женщины лет сорока — очевидно, жрицы.Назвать ее по-другому (старшим продавцом, например) у Пацюка не повернулся быязык. Слишком уж изысканны были лампы, выставленные в витринах.

Такие вещи не продают.

Такие вещи созидают, творят, ваяют в единственномэкземпляре, а потом торжественно вносят их в храмы.

Теперь, во всяком случае, понятно, куда летел на своихкрылышках черноволосый ангел.

— Мне нужно поговорить! — крикнул он женщине застеклом.

Эффектная, хотя и несколько потасканная брюнетка поджалагубы: о чем можно разговаривать с плохо одетым шерстяным мухомором?

— Всего лишь несколько минут, — четкопроартикулировал Пацюк сквозь стекло и сложил руки на груди.

Но жрица была непреклонна. Она демонстративно щелкнулазамком и так же демонстративно выставила табличку “CLOSED”.

— Мне нужно поговорить об одной девушке. Это важно! Одевушке!.. Я знаю, что она была здесь… — не унимался Пацюк.

Неизвестно, то ли его несчастный вид смягчил сердцебрюнетки, то ли словосочетание “одна девушка” взволновало ее, но дверьоткрылась. Женщина, застыв на пороге, скептически осмотрела Пацюка и так жескептически улыбнулась.

— Еще одна жертва несчастной любви, — бесцеремоннозаявила она.

Пацюк покраснел.

— С чего вы взяли?

— А сюда другие не ходят.

Егору понадобилось несколько секунд, чтобы переварить это заявление.

— Ну, что с ней стряслось? Оставила вас?