Но все эти “конторы” имели один существенный недостаток: онине могли быть стойлом для ангела — это во-первых. И во-вторых: на улицеДобролюбова их просто не было. Исключение составляли лишь неработающая фабрикатеатрального костюма (жизнь там, очевидно, прекратилась сразу же после съемокисторической фрески “Александр Невский” в 1938 году), галерея “Кибела” иплатный туалет у небольшого скверика.

И — кегельбан “Бухта Провидения”,

А кегельбан — при известной доле воображения — можноклассифицировать как контору. Она же — синоним злачного места. Читай —увеселительного.

Успокоив себя этими мыслями, Пацюк устремился к дрожащим наветру пальмам. В конце концов, он может только поинтересоваться девушкой. Заспрос не дают в нос, как говорится.

…Попасть в кегельбан оказалось непросто.

"Бухта Провидения” была заведением с размахом. В холле,затянутом зеленым сукном, среди обилия никелированных ручек, поручней, зеркал ичучел представителей северной фауны скучал охранник, сам похожий на чучело.Прежде чем подойти к свирепому смотрителю, Пацюк критически осмотрел себя взеркало.

Н-да…

Остается утешать себя тем, что в Америке уже давно никого невстречают по одежке. И дети миллионеров могут позволить себе щеголять в рваныхджинсах.

Он, конечно, не сын миллионера, но попытать счастья стоит.

Пацюк придал лицу выражение известной денежной независимости(в пределах двухсот-трехсот баксов на выпивку, наглеть не надо) и двинулся кохраннику.

— Здравствуйте, — бодрым тоном начал он.

— Рановато пришел, — не сразу откликнулсяохранник.

— Да? А когда приходить?

— Часам к шести утра. Тогда и соберешь. Последняя фразазаинтриговала Пацюка.

— Что именно?

— Бутылки… Ты же за бутылками пришел? Рановато, брат.Еще и посетители не собрались, а ты уже приперся, воздух портишь. Сказано тебе…

Неожиданно охранник замолчал. Он молчал так долго, что Пацюкне на шутку забеспокоился. И только когда ему удалось перехватить взглядтупорылого тюленя, вскрылась и причина его молчания.

Лампа “Грешница”.

Подарок на внеплановое Рождество.

Мозги Пацюка заработали с бешеной скоростью. Лампа“Грешница” — вот его пропуск в закрытый сад наслаждений!

— Вот, — самым независимым тоном произнесПацюк. — Продаю.

— Почем? — Пудовая лапа охранника потянулась кпроизведению искусства.

— Пятьсот.

— Рублей?

— Долларов. — Пацюк затаил дыхание.

— Краденая небось?

— По наследству… досталась.

— Дорого.

— Дешевле только в Иностранном легионе.

При чем здесь Иностранный легион, Пацюк объяснить не мог, ноего последние слова произвели на охранника благоприятное впечатление.

— Дорого… Не потянуть, брат.

— Может быть, кто-нибудь из ваших возьмет? Изобслуги? — робко предложил Пацюк.

— Может, и возьмет. Ты рискни.

— А куда идти-то?

— Сейчас прямо и вверх по лестнице. Дверь там одна, неошибешься.

Прижав спасительницу-лампу к груди, Пацюк бросился выполнятьинструкции охранника. Если бугай передумает и решит вырвать у него не только“Грешницу”, но и яйца, — шансы Пацюка невелики.

Никто за ним не последовал. Должно быть, в “БухтеПровидения” уважали частную собственность. Даже таких отстойных типов, какобладатель старой гоночной куртки с номером “21”.

Добравшись до второго этажа, Пацюк потоптался на малиновомковре и осторожно распахнул дверь. Никогда прежде ему не доводилось бывать вкегельбанах, и открывшийся Пацюку попсовый ангар поразил его воображение.

Это было нечто среднее между школьным спортзалом и палубойбольшого прогулочного корабля. Для того чтобы попасть на эту палубу, Пацюкупришлось спуститься вниз по крутой металлической лестнице, увешанной шкурамиживотных. Вряд ли все они были подстрелены в настоящей бухте Провидения, но ихобилие впечатляло.

Скатившись по лестнице, Егор прошествовал мимо закутка сметаллическими шкафчиками, ячейки которых были заполнены совершенно одинаковымиботинками. Стандартная обувка для боулинга, не иначе. Пацюк с удовольствиемпоменял бы покоцаные шузы Бороды на любую из этих пар. Но…

Впереди его ждали стойка бара с барменом, пара слоняющихсябез дела охранников и разгоряченные метанием шаров посетители. Воздухкегельбана сотрясался от уханья и эханья, а также от торжествующего визгасмазливых спутниц игроков.

Пацюк вздохнул: что ж, такое место вполне подходит дляангела. Мицуко, грациозно изгибающаяся, чтобы запустить шар, — на этозрелище, должно быть, собрался бы весь состав Страшного суда! Понаблюдав заигроками несколько минут, Пацюк отправился к стойке.

За стойкой орудовал колоритный тип с лицом кинозлодея.Совсем недавно он видел точно таких же кинозлодеев в фильме (чтобы ему пустобыло!) “Падшие ангелы”. Вот только киношные плохиши были китаезами, а крошечныйбармен, судя по всему, провел детские и юношеские годы в яранге на окраинеЧукотского автономного округа.

Волосы бармена были забраны в хвост, а голый птичий торсукрашала кожаная жилетка. А уж в количестве амулетов и медальонов, густоокольцевавших шею чукчи, Пацюк запутался, как в девственном лесу. Картинудополняли татуировки, от которых тело Хранителя Стойки блестело, как рыбьячешуя. Если бы малыш-нацмен вытащил скорострельный “узи” и принялся бы палить вбелый свет, как в копеечку, Пацюк нисколько бы не удивился.

Сделав первые психологические прикидки, Пацюк осторожноприсел на высокий стул перед чукчей и торжественно объявил:

— Стакан воды.

— Огненной? — осведомился чукча.

— Просто воды.

— “Просто вода” в кране течет.

Поделившись таким ценным наблюдением, чукча потерял к Пацюкувсякий интерес. Он занялся протиркой стаканов и приготовлением коктейлей. Ичтобы снова привлечь внимание татуированного колибри, Пацюку пришлось долго инадсадно кашлять.

— Я ищу девушку по имени Мицуко, — сказал стажер,когда бармен, звякая амулетами, приблизил к нему блинообразное, изрытоекратерами оспы лицо. В каждом таком кратере смело мог поместиться сам Пацюквместе со своим начальником Забелиным и начальником начальника — районнымпрокурором…

Ничего не изменилось от того, что он произнес имя ангелавслух; вот только пальцы малыша принялись барабанить по стойке.

— Она бывает здесь?

— Зачем вам она? — У бармена была страннаяособенность говорить, не разжимая губ.