– Можете считать и так.

И я почему-то смущенно отвела взгляд.

– Стоп. – Я потерла лоб и попыталась сформулировать мысль: – Но ведь Басюн и Чандлер не могут быть некромантами. Оборотни, как и драконы, владеют только собственной магией. Выходит, Цацуева дала маху?

– Вы еще не догадались? – вопросом на вопрос ответил Мердок. – Если предположить, что мы не ошиблись, то Кукольник – это не одно лицо, а целая преступная группировка с распределением ролей.

– Банда! – потрясенно ахнула я, хлопнув себя по лбу. Немного переигрывала, конечно, зато дорогому начальству приятно. Роза бы еще широко распахнула глазки, но для меня это было бы явным перебором. – Но зачем им тогда морока с зомби? Почему не взять обычных уголовников?

– Вероятно, Кукольник предвзято относится к рядовым бандитам, – пояснил Мердок. – И доверяет лишь ближайшему кругу, которым не хочет рисковать, задействовав в качестве исполнителей. Мы можем лишь догадываться о причинах.

– Ну Беликов же наверняка не просто так собирал архив, – предположила я азартно. – Что, если он решил использовать сведения? Тогда понятно, почему Кукольник не доверял помощникам.

– Это не столь важно, – отмахнулся Мердок. – Главное – выяснить, кто к этому причастен Чандлер или Басюн.

– А как? – уныло спросила я.

Идей у меня не было. Как вообще можно подступиться к собственному начальству с такими подозрениями?

– Никак. – Мердок развел руками. – Однако можно попробовать… хм, зайти с другой стороны и еще раз проверить некромантов. Это весьма специфическая сфера магии, специалистов в этой области не слишком много.

– В Ёжинске их по пальцам пересчитать можно, – согласилась я. – Двое патанатомов, вроде бы все.

– Справедливости ради следует упомянуть господина Стенли, – заметил Мердок наставительно. – А также господина Живчикова, профессора с кафедры патанатомии. Однако я сильно сомневаюсь в его причастности.

– С чего бы? – Я вновь привычно потянулась к пачке. – Разве вы не должны подозревать всех?

– Прекратите, Стравински! – Мердок накрыл ладонью мою руку, не давая вынуть сигарету. – С вас на сегодня достаточно. А относительно господина профессора – вряд ли он имеет к этому отношение.

– Вы просто так ему поверили? – скептически спросила я.

Мердок вздохнул с терпеливым видом мамаши, растолковывающей любопытному чаду, почему небо голубое, а дождь мокрый.

– Стравински, вы полагаете, следователем по особо важным делам я стал… хм, за красивые глаза?

– Не-а, – вынужденно признала я.

Хотя, должна заметить, глаза у него действительно красивые: большие, теплого карего оттенка, обрамленные длинными темными ресницами.

Что-то я засмотрелась…

– Тогда едва ли я стану делать такие выводы без оснований, – наставительно произнес следователь по особо важным делам. – За время своего пребывания в Ёжинске я разузнал о возможных фигурантах дела, тем более что причастность некромантов была очевидна. И маловероятно, что в деяниях Кукольника задействован профессор Живчиков, в силу преклонного девяностолетнего возраста.

«Ага, – подумала я с иронией, – то-то о запоях Ульва вы ни слухом ни духом».

Хотя об этом, конечно, старались особо не распространяться. Нечего портить неприглядными фактами светлый облик нашей полиции!

Вслух, конечно, сказала совсем другое:

– А как будем проверять? Думаете, получится поймать на горячем?

Воображение тут же подкинуло картинку: черная-черная ночь, старое кладбище, Ясная с лопатой наперевес… Представить с этим низменным орудием Ульва не получалось – он волшебник скальпеля и дуговой пилы, а не какой-то там гробокопатель. А Стенли обошелся бы магией.

– Разумеется, нет! – Мердок укоризненно покачал головой. – Подобные вещи случаются лишь в детективах. А нам с вами следует поискать какую-либо связь между означенными лицами и Чандлером или Басюном, поскольку именно в таком ракурсе я их до сих пор не рассматривал.

Я вздохнула – ну у него и манера изъясняться! – и спросила тоскливо:

– Зачем им это?

Вышло проникновенно.

– Мотивы выясним позже. А пока займемся более насущными вопросами.

– И с чего начнем? – мрачно осведомилась я.

– Со звонка в больницу, – ошарашил меня Мердок и протянул руку к блюдцу. – Вы позволите?

– Само собой. – Я придвинула средство связи к дорогому начальству и навострила уши.

Позвонил он, конечно, лечащему врачу Сидорова. Уяснив, кто у аппарата, тот разразился такой тирадой, что мне захотелось отодвинуться подальше.

– Успокойтесь, пожалуйста, – вежливо попросил Мердок, улучив небольшую паузу. – Будьте любезны, говорите по существу. Итак, состояние господина Сидорова пока без изменений?.. Тише, прошу вас…

Врач просьбе не внял. Он костерил последними словами полицию, Сидорова, его полоумную невесту и народную медицину.

– Постойте, я не вполне понял… Хм, вот как? Какая нелепость! Да, я вполне разделяю ваше негодование… И держите меня в курсе, пожалуйста. До свидания.

Мердок сбросил вызов, посмотрел на меня и потер висок:

– Вы ведь слышали, о чем шла речь?

– Конечно. – Я не видела смысла отрицать. – Соловьева то ли где-то вычитала, то ли кто-то ей подсказал, что вылечить ее жениха можно поцелуем.

– Поцелуем истинной любви! – уточнил Мердок с невыразимым отвращением. – И, разумеется, она немедленно воспользовалась рецептом. А поскольку желаемого результата это средство не возымело, попыталась… хм, усилить воздействие. И теперь завотделением требует привлечь ее за хулиганство, поскольку увидевшая это безобразие медсестра споткнулась и разбила упаковку очень дорогого лекарства.

Я усмехнулась:

– Так во что вы не верите – в любовь или в нетрадиционную медицину?

– Я не верю в шарлатанство, – с неожиданной резкостью ответил следователь. – Маргарет верила, однако ей не… – Он резко оборвал фразу и отвернулся.

– Маргарет – это?.. – осторожно уточнила я.

Вопрос повис в воздухе. Наконец Мердок обернулся.

– Маргарет – это моя жена, – произнес он устало. – Покойная жена. Она умерла два года назад. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

– Простите, – с неловкостью сказала я, отведя глаза. – Но иногда это работает.

– Стравински, – вздохнул Мердок. – Только не говорите, что вы верите в эту чушь! Быть может, и вот этим пользуетесь?

Он кивнул на рекламный буклет, увенчавший стопку неразобранной почты.

«Вылечу от алкоголизма и наркомании! Гарантия 200 %!»

Какой идиот додумался бросить такое в ящик домового?