торопясь. Да он и сам поспешил исполнить поручение Первого из бальзамировщиков, жаждая поскорее узнать, что имел в виду старик. При всём равнодушии Таа к обычной жизни, судьба и будущее культа Стража Порога заботили его как ничто другое. Почему в Тамер? Что же это за загадочный служитель? Почему не явился к Верховному Жрецу сам, а вместо этого Верховный Жрец – неслыханное дело! – предпринимает первое за очень много лет путешествие? Все эти вопросы роились в разуме Таа, пока он отдавал распоряжения о подготовке портального святилища. И запоздало, уже спеша обратно в покои к Минкерру, бальзамировщик подумал о доверии, которое оказал ему Верховный Жрец. Стало быть, это доверие он всё же не потерял… В сердце затеплилась надежда.

Пара крепких послушников помогли старику перебраться в маленький паланкин и перенесли в портальное святилище. Таа сопровождал его, но по дороге Минкерру не промолвил ни слова – не то по обыкновению своему дремал, не то просто берёг силы. К их приходу всё уже было готово. Те же послушники помогли старику сойти с кресла, и Таа подставил ему локоть, позволил уцепиться покрепче, почти занося в круг. Удивительно, как такая Сила могла обитать в таком хрупком разве что не рассыпающемся на глазах теле! Старик словно и вовсе ничего не весил – кости под тонким пергаментом кожи да тёмной туникой. Даже странно, что пектораль ещё не пригибала его к земле.

Жрецы затянули речитатив, преломляющий пространство. Таа не ждал многого от грядущей встречи и в целом был настроен подозрительно, но слова Минкерру не могли не разжечь в нём интерес. Со всей возможной деликатностью он провёл старика через границу.

Когда они вышли по ту сторону, то первым, кто их встретил кроме дежуривших у портала служителей Золотой, была… Кахэрка. Вот уж кого Таа не ожидал здесь увидеть! Два пса, неизменно сопровождавших жрицу, держались рядом с ней.

Кахэрка глубоко с почтением поклонилась Минкерру, и он приветливо кивнул, потом подслеповато прищурился, обводя взглядом святилище.

– Вы уже встретились? – прошелестел старик. – Ну, где же?..

– Уже здесь, – улыбнулась жрица и поманила кого-то из темноты.

Таа равнодушно изогнул бровь, не собираясь демонстрировать излишний интерес при своей сестре по служению. Но когда хрупкая фигурка вступила в круг света, ему показалось, что пространство преломилось снова. Сердце перевернулось от смутного, неясного чувства, забытого… или вовсе незнакомого.

Его давно уже не трогала красота живых, а кокетливые уловки женщин, пытавшихся соблазнять его, он находил скорее смешными, чем притягательными. Вся его жизнь была служением в тенях храмов и некрополей, долгим путешествием в глубины тайн мироздания и самого себя – путешествием, благословлённым волей Ануи. Но эта женщина казалась воплощением божественной воли, дыханием Стража Порога, заключённым в изящную форму. И тени древних смотрели из её невероятных глаз – не ярко-зелёных, как у Ануират, а прозрачно-бирюзовых. Казалось, сама Золотая обратила к нему свой взор здесь, в сердце Своего главного храма.

Запоздало разум выхватывал внешнюю красоту – точёные черты с примесью северных кровей, распущенные смоляные волосы, прихваченные на лбу золочёной лентой, изящные рожки, тонкие руки, которых так хотелось коснуться. Таа не слышал ничьи голоса вокруг, но жадно вбирал в себя её голос – певучий, несущий жизнь даже в простых робких словах первого приветствия. Он не мог отвести глаз, забыв обо всём, что привело его сюда.

Откуда-то издалека прозвучал голос Минкерру.

– Как я счастлив, что успел увидеть тебя, дитя, – прошелестел жрец, выпустив локоть Таа. – Подойди ближе…

Как был счастлив сам Таа, замерший рядом с ним. Впервые он ощутил, что мёртвая маска его безмятежного лица никогда не сумеет отразить то, что происходило с ним теперь. И как хорошо, что это было так…

Но когда жрица приблизилась – его сердце, плавившееся в нахлынувшей вдруг сладости, кольнуло болезненным пониманием. Сквозь её облачение – плисированный калазирис и длинную накидку с бахромой – отчётливо проступал округлившийся живот. Конечно… конечно у неё уже был избранник…

– Это честь для меня, мудрейший, – тихо проговорила жрица, преклоняя колени, и Первый из бальзамировщиков коснулся её головы дрожащей рукой.

– Благословение… Как он и говорил, ты несёшь нам благословение… Как жаль, что моё время почти на исходе. Но я желаю говорить с тобой. Наедине.

По его жесту жрица поднялась и поддержала старика. Молчаливые служители Золотой, казалось, только того и ждали, и пригласили их проследовать дальше в храм, где они могли бы поговорить без свидетелей. А Таа стоял у портального круга, потерянный, впервые не зная, как ему быть теперь.

– Она удивительная, правда? – мягко проговорила Кахэрка, останавливаясь рядом с ним. – Когда я увидела её впервые, то была настолько же потрясена. Не многих Ануи отмечает так ясно.

– Кто… – Таа справился с собой, заставил голос звучать твёрдо. – Кто она?

– Псоглавые называют её Избранной, – загадочно улыбнулась жрица. – Её нашёл Владыка и повелел завершить её обучение. Сам мудрейший Минкерру введёт её в новый титул.

– Чему мы можем обучить её?.. – покачал головой Таа, глядя на дверь, за которой только что скрылись Первый из бальзамировщиков и таинственная жрица.

– Немногому, – согласилась Кахэрка. – Тем более в её нынешнем положении… Но мы сделаем то, что нужно.

«Нынешнем положении…» Эти слова отозвались в его ожившем вдруг сердце болезненным эхом. О, почему их встреча состоялась так поздно?! Как могли бальзамировщики упустить такой сияющий дар?! Как долго Ануират прятали её от всего мира?

– И кому поручено обучать её? – спросил Таа, пряча смущавшие его разум эмоции.

Нет, не просто же так Минкерру призвал его! Во что бы то ни стало он должен остаться подле этой жрицы, и будь что будет.

– Мне, – ответила Кахэрка, поглаживая одного из своих псов. – А тебе… Тебе предстоит вернуться в столицу и вскорости принять титул Первого из слабеющих рук мудрейшего.

Впервые то, чего он так желал, отдавало не радостью, а горечью.

– Ты… Мы ведь оба претендовали на этот титул, Кахэрка, – осторожно возразил Таа.

– Ты справишься с этой ролью гораздо лучше, брат, – она беззаботно пожала плечами. – Мне милее тени наших храмов. Ты же можешь говорить со многими и сообщать им волю нашего Бога. Но знаешь… – добавила она вкрадчиво, доверительно, глядя в ту сторону, куда удалились Минкерру и жрица. – Я чувствую, что однажды и ты, и я пожелаем уступить это место кому-то другому. И служение это будет нам в радость.

Никогда прежде Таа не думал, что согласится с этими словами – никогда до того, как увидел прозрачную бирюзу глаз, дарующих жизнь, наполненных глубинной мудростью всего