чувствовала тепло солнца на своем лице. Хотя утро холодное и накрапывает дождь, я сижу на заднем дворе Пейдж под навесом и наблюдаю за Эйвери, которая подпрыгивает на одеяле, улыбаясь и оглядываясь по сторонам, завороженная криками птиц и белок. Грант спозаранку уехал в ресторан, но сегодня утром я наконец-то с ним познакомилась, и они с Пейдж выглядели… так уютно. Пейдж принимает душ перед тем, как мы отправимся в город, чтобы купить одежду и пообедать. Пообедать. Вроде бы такая ерунда, но я не помню, когда в последний раз обедала в городе. Чувствую прилив воодушевления. Я знаю, что это еще не конец, однако настроена чуть более оптимистично.

Вдруг, как раз в тот момент, когда Эйвери поднимает голову и смотрит на меня, сжимая крохотные кулачки в вязаных варежках, в виске взрывается боль и в глазах темнеет. Но только на мгновение, потому что я сразу вижу его. Сквозь туман и цветные пятна перед глазами вижу, как он стоит надо мной. Я зову Эйвери, но Лукас оставил ее во дворе и тащит меня за руку. Безвольно оседаю на пол, когда он волочет меня на кухню. Металлический порожек врезается мне в бок. Боже, Лукас хочет, чтобы никто не услышал и не увидел, что он будет со мной делать.

Открываю рот, чтобы снова закричать, но Лукас быстро закрывает его, залепляя скотчем. Я вижу приоткрытый кухонный ящик. Лукас что, успел подготовиться? Или схватил первое, что подвернулось под руку в порыве ярости, и у него нет настоящего плана? Не знаю, что хуже.

Стук колотящегося сердца отдается в голове, а я стараюсь держать руки за спиной, подальше от Лукаса, чтобы он их не связал. Я лежу на холодном кафельном полу за раздвижными стеклянными дверями. Эйвери плачет и кричит, разрывая мне сердце.

– Ты правда думала, что тебе сойдет это с рук? – шипит он с ухмылкой, нависая надо мной.

Я слышу только свою дочь, приподнимаю бедра и пинаю его ногой, попадая по челюсти. Лукас падает на колени, а я вскакиваю. Бегу к другой стороне кухонного островка, срывая с губ скотч, но не могу бросить Эйвери, хотя она совсем рядом. Я слышу ее плач и кричу:

– Чего тебе от меня надо?

– Я все тебе дал! Посмотри на этот дом. Посмотри на все, что я тебе дал. Неблагодарная. Вечно ты всем недовольна, – кричит Лукас.

По моему лицу текут слезы, и дрожащими руками я хватаю со столешницы нож. С трудом удерживаю его, а Лукас смеется. Он медленно подходит ко мне, решив, что я не пущу нож в дело.

– Я тебя видел. Как ты смотрела на меня, думая, что победила, – со смехом произносит он.

Лукас видел меня в окне. Я сама виновата. Была слишком неосторожна.

Он с улыбкой подбирается ближе, и я вытягиваю нож дрожащей правой рукой. Пячусь, и тут он бросается на меня, так что я не успеваю отреагировать, хватает нож за ручку и подносит его к моей шее. Я смотрю через стеклянные двери на свою дочь. Ее личико покраснело и опухло, она рыдает с такой силой, что вся дрожит. Лезвие прижимается к моей коже и прорезает ее.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю хриплым шепотом. – Скажи, и я все сделаю.

– Скажи им, что солгала.

Я понимаю, что он еще не знает про Эйвери. Я ведь еще не рассказала полиции про этот важный фрагмент головоломки, доказывающий его мотив, и Лукас считает, что его обвиняют только в бытовом насилии и в том, что скрылся с места происшествия. В чем он не виноват. Видимо, он думает, что выкрутится, если я соглашусь? Если скажу, что это неправда.

– Ладно, – всхлипываю я.

– Это просто твои сексуальные фантазии. Мы кричим. Играем в похитителя и жертву. Короче, скажи что-нибудь такое. Я ведь много раз тебя предупреждал: что бы ты ни делала, все кончится именно так. Ты доставила мне неприятностей, Джорджия, это уж точно, но все равно все кончится так, как должно.

– Ладно, – повторяю я, хотя мне хочется только позвать Эйвери. – Просто скажи, что я должна сделать.

– Мы идем домой. – Лукас отпускает нож и смотрит на меня. – Ты позвонишь в полицию и скажешь, что солгала. Что ты…

Воспользовавшись тем, что он ослабил бдительность, я хватаю нож, пусть и небольшой, и со всех сил втыкаю в него. Не целюсь, просто закрываю глаза и надеюсь, что Лукас не успеет перехватить нож и я его раню. Нож входит ему в левое плечо. Он хватает нож правой рукой, пытаясь выдернуть, и воет от боли.

– Вонючая тварь! – вопит он.

Я не знаю, что безопаснее – побежать за Эйвери или не втягивать ее в это, хоть она и в ужасе. Я решаю ее забрать. А вдруг Лукас знает правду? Вдруг решит что-нибудь с ней сделать назло мне? Я не могу рисковать. Когда дочь рядом, я сумею ее защитить.

Пока он извивается на полу, пытаясь вытащить нож, я бросаюсь к Эйвери и хватаю ее на руки. Решаю, что лучше всего бежать к дому Коры – по крайней мере, я окажусь на улице, где нас увидят. Но, прежде чем успеваю выбежать со двора, Лукас дергает меня сзади за волосы. Наматывает их в кулак и контролирует каждое движение.

– Ты меня не перехитришь. Ты была всего-навсего официанткой, когда мы познакомились. Даже не думай, что тебе удастся победить, – шипит он мне в ухо и заталкивает обратно в дом, подальше с глаз.

Я слышу наверху какой-то шум. Пейдж! Но и Лукас тоже это слышит. Он удивленно поднимает взгляд. Он ведь был так осторожен. Он знает, что Грант здесь не живет. Наверное, дождался, пока утром от дома отъедет машина, решил, что это Пейдж, а я осталась одна, и теперь не понимает, в чем дело. Лукас снова смотрит на меня, а потом наверх.

– Кто это? – выплевывает он, так крепко вцепившись мне в волосы, что выдирает клок.

– Собака, – отвечаю, надеясь, что мой тон достаточно убедителен и Лукас не поймет, что я рассчитываю на помощь.

– Уходим. Сейчас же, – приказывает он.

Кровь из его плеча заляпала плитку цвета слоновой кости; он держит в трясущейся руке липкий от крови нож. Если Лукас уведет меня в тот дом, все будет кончено. Никто меня не спасет. Мне уже никогда не выбраться. Я понимаю это всем своим существом.

– Мы просто пойдем домой. Сейчас же. Поняла? И без глупостей, я в любой момент могу воткнуть эту штуку тебе