– Не говорит! Но вид у него такой, словно сюда пришел арестовывать преступника, – Марта округлила глаза. – Папу вашего уже допрашивают.

– Если бы хотели арестовать, арестовали бы уже, – заметила я. – Может, просто кого в округе ищут. Совсем мы новостями не интересуемся в последнее время.

Но любопытство все же взыграло, поэтому я оделась очень быстро и спустилась в гостиную. Бернару накинуть морок было быстрее, поэтому он уже сидел там под видом «иноры Маруа». И не просто сидел, а активно допрашивался мрачным типом с насупленными бровями. Лицо «компаньонки» выглядело несколько ошарашенным, словно услышанное оказалось для «нее» из разряда «не могло произойти никогда и ни при каких условиях».

Я улыбнулась и вежливо сказала:

– Доброе утро? Что случилось? Кого-то ищут?

– Лорда Эгре убили, – брякнул сыскарь и пристально на меня посмотрел.

Его слова никак не могли быть правдой, ведь вчера перед уходом Анри обещал, что все будет хорошо.

– Как убили? – глупо спросила я, словно это могло что-то изменить.

– Отравили.

Я силилась уложить в голове это известие, но оно никак укладываться не желало. Перед глазами закружились сине-зеленые пятна, закрывающие лицо Анри, такое, каким оно было вчера. В ушах раздался звон, и я осела на ковер. Я еще успела почувствовать, что меня кто-то подхватил, до того как меня накрыла темнота.

– Настоящий обморок, не притворяется. – Это были первые слова, которые я услышала, когда темнота начала отступать. – Но уже приходит в себя. В моем присутствии больше нет необходимости.

Глаза я открыла. На лице склонившегося ко мне целителя застыло сочувствие, но оно ничего уже не могло изменить. Не так давно меня мучило, что я вынуждена предавать Анри, теперь оставалась только верность Бернару. Если, конечно, он не сам отравил. Но как?

– Анри же постоянно носил артефакты, – недоумевающе прошептала я. – Как его могли отравить?

– Яд очень хитрый, срабатывает только при использовании отравленным заклинанием из определенного раздела магии, поэтому защитные артефакты на него не сработали.

– Запрещенных? – уточнила я.

– Вы знали, что жених практикует запретную магию? – оживился сыскарь.

Как я ни чувствовала себя плохо, опасные нотки в его голосе заметила сразу. Еще бы! Если я знала о том, что Анри практикует… практиковал запретную магию, то была обязана сообщить об этом. В поле зрения вплыло встревоженное лицо «иноры Маруа». Нет, если Бернар не торопится признаваться и восстанавливаться в правах после смерти недруга, что-то тут не так.

– Я предположила, – возразила я. – Вы с таким глубокомысленным видом говорили, что сразу понятно – речь идет о чем-то противозаконном. Когда Анри отравили?

Сыскарь чуть поморщился. Наверное, вопрос был не столь простой, как казалось мне.

– Вот это мы и пытаемся выяснить сейчас. Дело в том, что смерть могла наступить не позднее чем через сутки после того, как яд попал в организм. Выясняем, когда и где это могло случиться. Ужинал он вчера вечером у вас дома. Не случилось ли что-то подозрительное в это время?

Я все же села. Голова кружилась, но лежа и думалось хуже, и все время хотелось расплакаться. Позволить себе этого я не могла: сначала нужно ответить на вопросы, которых оказалось очень много. Подозрительного я ничего не припомнила, разве что кроме уверенности Гастона, что его отец вскоре унаследует титул и имущество Анри. Но я не видела, чтобы он что-то сыпал или лил в тарелку дяди. Слова – это только слова, не всегда за ними стоят действия.

Мне пришло в голову, что отравить мог и папа. Документы против себя он получил, а предотвратить накопление новых мог и таким, радикальным способом. Я посмотрела на родителя, но в его глазах светилась лишь тревога за меня, нервозности, свойственной ему, когда он ожидает расплаты за какой-то финт, не было. Да и потом, откуда ему знать, что Анри использовал запрещенные заклинания?

Тут мне пришло в голову, что если я не всем делилась, чтобы сохранить душевное благополучие папы, то и он вполне мог о чем-то умолчать, чтобы меня лишний раз не пугать. А вот Бернар знал. Знал и имел доступ к моему алхимическому набору. Он говорит, что смерть Анри ему невыгодна, поскольку «кукла» выходит из-под контроля. Но теперь, когда мы получили средство нейтрализовать «куклу», жизнь Анри могла быть для него не такой уж и ценностью. И все же… По всему выходит, убийца моего жениха был в курсе занятий того запрещенными практиками. Знал ли об этом Гастон? Вряд ли дядя был столь откровенен с племянником.

– Получается, тот, кто отравил Анри, знал о его магических пристрастиях? – спросила я. – Знал, что мой жених что-то собирается проводить, и воспользовался этим?

– То, что использует запрещенную магию, – знал точно. А вот когда следующий сеанс – не обязательно. Преступник мог при каждой возможности добавлять яд, в надежде, что рано или поздно это сработает. Делается просто, составляющие – дешевы. Наверняка у вас в алхимическом наборе есть.

– Я не знаю, но вы можете посмотреть, – предложила я и потерла виски. Становилось все хуже, и я боялась, что опять упаду в обморок.

– Посмотрим… – протянул сыскарь с уверенностью, что если и было там что-то, то уже ничего нет.

Но ко мне в комнату прошел, оборудование осмотрел, неопределенно хмыкнул. Колбу с зельем против «куклы» повертел в руках, но отставил и пробы не взял. Прошелся по комнатам с загадочными артефактами и уехал. Правда, до отъезда предупредил, что из дома никто не выйдет, о чем позаботится охрана.

– Странно это все, – сказал Бернар, лишь только мы остались с ним вдвоем. – Чтобы Эгре так подставился? Правда, по моим наблюдениям, в вашем присутствии, Шанталь, он действительно глупел. Иной раз не замечал очевидных вещей. Вот она, сила любви в действии. А вы говорили, ничего не получится. Чтобы такой красивой инорите не удалось влюбить в себя…

– Я не хочу об этом говорить.

Внутри разрастался огромный пульсирующий ком боли, меня тошнило и разрывало одновременно. Слезы наконец прорвались и неудержимым потоком понеслись вниз, грозя все затопить. Какая теперь разница, удалось мне в себя влюбить Анри или нет?

И в этот раз к приближению Гастона к нашему дому я оказалась не готова. Не потому, что раздались ужасные звуки, которые Бернар сделал намного тише, чем когда я их услышала впервые, а потому что была уверена: если уж соседа не задержали по подозрению в убийстве, то посадили под домашний арест, как и нас. Видеть я Гастона не могла, но, судя по звуку, остановили его на подходе и развернули, и потом он долго ходил кругами, наверное, надеялся найти дыру в охране, но не преуспел. Звук стал отдаляться, пока полностью не пропал.

Я, закрыв глаза, лежала на кровати. Слезы давно выплакала, но мысли, вялые и неповоротливые, были все о том же. Анри нет, и теперь уже неважно, насколько он виновен и кого любил. Бернар время от времени стучал в дверь и напоминал, что времени у нас мало. Его тревогу я понимала: «кукла», которая стала теперь никем не управляемой, наверняка пошла вразнос. Но что мы сделаем, если и выйти отсюда не можем? Идей никаких не было, да и от кого теперь спасаться?