– Ну что ж, давайте закончим с нашей девушкой, – вслух произнес Сергей Алексеевич, – в конце концов, она могла быть последней, кто видел Антона живым.

– Если они ночь провели вместе, то могла, – подтвердил Эдик. – На следующий день я с Антоном разговаривал по телефону, но вскользь, он куда-то спешил.

– Тогда девушка нам может пригодиться, вдруг она что-то слышала или кого-то видела. Как нам ее найти?

– Моя Мила должна знать, – ответил Эдик. – Я могу позвонить ей.

– Да, уж будьте добры.

Эдик позвонил подруге, записал на бумажку какой-то номер и протянул Сергею Алексеевичу.

– Это ее телефон? – спросил следователь.

– Нет, это телефон администратора фитнес-клуба. Звонарева – фамилия тренера группы, в которой они занимаются. Мила сказала, что там сразу скажут координаты девушки, вроде как Катя у них в группе только одна.

– Хорошо. Позвоним прямо сейчас.

Сергей Алексеевич представился администраторше по всей форме и попросил поискать в группе тренера Звонаревой девушку по имени Катя.

– А Звонарева здесь, – ответила администратор. – Я ей сейчас трубочку передам, и она вам все расскажет.

Тренер поняла, чего хочет следователь, а почему и зачем, интересоваться не стала.

– Я вам телефон Кати дам, но поговорить с ней сейчас вы не сможете.

– Почему не смогу? – полюбопытствовал Поповкин.

– Катя в отъезде, – объяснила тренер, – она звонила, чтобы предупредить, и просила, чтобы ее занятия перенесли на следующий месяц.

– Она надолго уехала?

– На десять дней, кажется. У нее кто-то умер, дядя, кажется, и она уехала куда-то подлечиться.

Сергей Алексеевич застыл у аппарата как соляной столб.

– Умер дядя? Уехала подлечиться? – не верил своим ушам он. – А как фамилия вашей Кати?

– Скворцова, – ответила тренер, – Катя Скворцова. Диктовать телефон?

– Диктуйте.

Вон оно! То, что не давало покоя. Что чесалось хуже шерстяного шарфа и мешало почище камешка в ботинке!

– Миша, где та крышка от термоса, которую ты нашел недалеко от сгоревшей машины? – мгновением позже кричал в трубку Сергей Алексеевич.

– Как где? – удивился Буханов. – Где положено, Сергей Алексеевич.

– Срочно вызванивай домработницу Скворцова, бери у нее ключи, а если она дома, дуй туда на всех парусах.

– Что прикажете делать?

– Бери любую личную вещь племянницы Бориса Георгиевича: щетку для волос, зубную щетку, из косметики что-то, не важно.

– И что?

– Пальцы! – заорал в трубку Сергей Алексеевич. – Пальцы ее нужны, вот что! И захвати тюбик помады, который отдала Терещенко. И срочно, сию секунду чтоб!

– Слушаюсь, спешу и лечу!

А он все думал, почему снотворное? Зачем опаивать тех, кого можно просто взять и убить? Да просто потому, что женщине это не под силу! Не может она двух здоровых мужиков убить никаким другим способом. И почему они взяли отравленный напиток из чужих рук? Потому что девушке доверяли. Чего им было девчонку-то бояться?

Антон влюбился, наверное, без памяти, а тот, второй, взял термос с напитком из рук Антона, когда тот уже выпил. Вот вам и вся разгадка.

Одно оставалось неясным: зачем девушке было совершать двойное убийство? И заказывать собственного дядю? Ответ мог быть только один – из-за денег. Но завещания Борис Скворцов не писал, это они проверяли.

Через час произошло то, что народная поговорка описывает словами: не было ни гроша, и вдруг алтын. Из Японии вернулась бывшая семья Бориса Скворцова. Женщина, представившаяся на русский манер как Регина Александровна, выслушала печальные новости от Сергея Алексеевича и сказала:

– Если Бориса уже похоронили… В любом случае, спасибо, что сообщили нам.

– В любом случае, вам придется приехать, чтобы уладить формальности с наследством, – подсказал следователь.

– А что, разве Борис составил какое-то завещание? – удивилась женщина.

– Нет, насколько нам известно, нет.

– Ну, тогда и приезжать нам не за чем.

Бывшая жена Бориса Скворцова рассказала следователю подробности о том, как закончились их семейные отношения, а затем и отношения, в том числе и юридические, отца с дочерью.

Повесив трубку, Сергей Алексеевич глубоко вздохнул. Вот и мотив. Дело закрыто.

Вечером того же дня он докладывал руководителю Следственного комитета. На помаде, обнаруженной в квартире убитого Антона Терещенко, обнаружены отпечатки пальцев Екатерины Скворцовой. Ее же отпечатки найдены на крышке от термоса, валявшего неподалеку от сгоревшей машины. Мотив – наследство Бориса Георгиевича Скворцова.

Андрей Борисович поблагодарил следователя за успешную работу и просил передать благодарность всей работавшей над делом команде.

– Принимайте девочку в Москве, а то вдруг затеряется, – сказал руководитель. – Кстати, не мог этот ее дружок, с которым она поехала, быть ее сообщником?

– Данных пока нет, но мы проверим, – пообещал Поповкин.

– Спасибо, Сергей Алексеевич, вы свободны.

Поповкин минуту помедлил.

– Я ознакомился с делом об убийстве бабушки нашей подопечной, – сказал он, – ввиду вновь открывшихся обстоятельств, Андрей Борисович, я бы попросил вернуться к этому делу. Может быть, невинные люди сидят.

– Действуйте согласно процедуре.

Катя знала, что самый главный разговор произойдет между ними в последний день. Она ждала этого дня спокойно, замечая, что с каждым днем Димочка становится все ближе, все родней.

Последний день отпуска они отметили в ресторане, после чего пошли гулять, дышать ночным океанским бризом. Димочка сказал, что хочет купить шампанского. И туманно намекнул, что хочет отметить кое-что еще. Катя уже знала, что он имеет в виду. Они захватили с собой стаканы из бара, открыли бутылку и расположились на лужайке над скалами. Небо было чернильно-черным, как и океан. Где кончается море и начинается небосклон, можно было догадаться только по звездам. А звезд было великое множество! Катя знала, чувствовала, что эта ночь – главная в ее жизни.

– Заканчивается наш чудесный отпуск, – улыбаясь, произнес Димочка, – и завтра начнется жизнь не такая сказочная, не такая легкая. В ней будет много сложностей, Катюшка. Я все это себе хорошо представляю. Скорее всего, тебе придется пройти через унижение, которому тебя подвергнет бывшая семья твоего дяди. Но мы с тобой не в Лувре выросли, правда ведь? Не жили никогда в особняках, и, видно, привыкать не стоило. Я думаю, что это не главное. Главное в другом. Я сам совсем еще недавно считал, что жизнь должна быть полна событий, движения. И все это должно обязательно вести к благополучию и успеху… Ну, в общем, всякая такая белиберда. Нет, я не против успеха и достатка, я и сейчас мечтаю об этом, но все-таки не это главное. Главное – уметь принимать важные решения. Если ты их принимаешь, значит, живешь. Короче, не умею я говорить. Уже чувствую, что несу какую-то ахинею. Можно, я скажу проще?