деревянных половицах были видны следы – царапины от многократного перетаскивания холодильника с места на место.

Ева выглянула наружу. Убедившись, что никого нет подле дома и никто не идет мимо по дороге, она отодвинула холодильник в сторону. В самом углу был небольшой проход, а сама стена оказалась декоративной: за выдвинутой в сторону кухни фальшпанелью пряталась маленькая дверь – вдвое меньше обычной, сделанная из гипсокартона. Кусок веревки висел там, где обычно находится ручка.

Ева потянула за нее, и после нескольких рывков дверь приоткрылась. Пульс участился, ее рука дрожала. Попытка нащупать выключатель провалилась. Ева обыскала кухню в поисках фонарика, который в итоге обнаружился под раковиной. Он осветил простоватую, затянутую паутиной лестницу. Ева затаила дыхание, прислушиваясь. Что она надеялась расслышать, она и сама не представляла. Дыхание дочери? Шорох ткани? Стоны?

Никаких признаков живого человека внизу.

Вместо этого – лишь тишина.

Собравшись с духом, Ева распахнула дверь до упора и поставила ногу на верхнюю ступеньку. Деревянная лестница, хотя и узкая и с низким потолком, казалась прочной. Спускаясь, Ева ухватила фонарик одной рукой, а другой держалась за стену. Воздух казался сухим и горячим, пространство, похожее на гробницу, вызывало клаустрофобию. Подступило головокружение, но Ева усилием воли сосредоточилась на предстоящей задаче. В конце концов, она бывала и в других подвалах, в других помещениях, похожих на могилы, и выжила, чтобы рассказать об этом. Она переживет это испытание.

Ступеньки противно заскрипели. У подножия лестницы была еще одна дверь. У этой не было ручки. Ева направила луч фонарика вдоль другой импровизированной стены, пока не увидела край двери. Толчок одной рукой ничего не дал. Тогда Ева пнула ногой – без результата. Неохотно она прижалась всем телом к двери, пока не почувствовала, что та поддается.

Сначала ее поразил запах, едкий и затхлый, сопровождаемый вонью чего-то сладкого, будто кто-то оставил корыто с гниющими яблоками. Еве потребовалось время, чтобы глаза привыкли, и как только они это сделали, она огляделась в поисках каких-нибудь признаков своей дочери. Несколько картонных коробок, большой пустой пластиковый контейнер, разнообразные инструменты. Пол был земляной, его поверхность выглядела свежей и плотно утрамбованной. Низкие потолки давили на психику и здесь, комната представляла собой узкий прямоугольник, меньший по площади, чем здание наверху.

У Евы застучало в висках, дыхание застряло в горле. Каждая клеточка ее существа кричала об опасности. Кто-то вырыл этот подвал и потрудился создать потайную лестницу и двери за фальшпанелями. Зачем? Чтобы хранить какой-нибудь хлам? Сомнительно. Это был не обычный подвал. Ева вдохнула, не обращая внимания на приторно-сладкий запах, грязь и затхлость. Она хотела почувствовать какой-нибудь намек на то, что Келси была здесь – ее духи, ее шампунь, – но эта дыра была лишена ароматов жизни. Только запах могилы.

Ева схватила ближайшую к ней вещь – метлу – и заблокировала ею дверь: застрять здесь было бы сущим кошмаром. Она поспешила к коробкам. Те были запечатаны, но она смогла использовать ключ как нож, разрезая клейкую ленту. В первой коробке был ассортимент чистящих средств и хозтоваров. Во второй – одежда. Она как раз приступила к третьей, когда услышала доносившийся сверху шум. Ева с трудом сглотнула, сунула ключ в карман и вытащила пистолет. Ее мысли метнулись к двери наверху, со стороны кухни, и к опасности остаться внизу, погребенной в этом ужасном доме.

Никогда.

Она пробежала через подвал и была почти у лестницы, когда женский голос позвал:

– Кайл?

Флора.

Ева прижалась к стене. Она затаила дыхание в ожидании, чутко следя за звуком шагов Флоры по деревянным ступенькам, пока те не оказались непосредственно у подвала.

– Кайл? Ты здесь, внизу? – Голос Флоры был неровным, пронзительным. Она просунула голову в помещение, ее лицо было красным и заплаканным.

Ева вывернула из своего убежища и вытянула руку, направив пистолет на Флору.

– Не двигайся.

Другой рукой Ева посветила фонариком девушке в лицо. Глаза той расширились. Она шустро развернулась, чтобы бежать прочь.

– Я им воспользуюсь. – Ева ткнула стволом пистолета в спину Флоры, между ее лопатками.

Тело Флоры напряглось, но она продолжила медленно подниматься по ступенькам.

– Нет, ты этого не сделаешь.

– Почему ты так уверена?

Лицо Флоры наполовину повернулось к неумолимому свету.

– Потому что одним телефонным звонком я могу дать тебе то, чего ты хочешь.

Глава сорок четвертая

Констанс ФостерНихла, Нью-Мехико – наши дни

Дерек пока так и не приехал. Я ждала в назначенном месте больше часа, а слова Стеллы все еще звенели у меня в ушах, как тяжелый случай тиннитуса[16]. В глубине души я знала, что она говорит правду. Я была дочерью убийцы. Это и есть та самая причина, по которой Ева так плохо обращалась со мной, причина ее жестокости и одержимости. Она верила, что мой отец убил ее дочь, и собиралась вернуть ему «должок». Джет был прав: она использовала меня в качестве приманки раньше, и теперь она использовала меня снова.

Но если я была дочерью убийцы, то и Лайза тоже.

И Ева наверняка хотела бы отомстить и ей.

Мысли о Лайзе наполнили мое горло желчью, я закашлялась и сплюнула в бумажную салфетку, пищевод горел. Прошло больше суток с тех пор, как сестра позвонила в панике, и с тех пор я вообще ничего от нее не слышала. Я оглядела ресторан: по-прежнему никого, подходящего под описание Дерека, и в любом случае я не могла сосредоточиться, не будучи уверенной, что моя сестра в безопасности. Я взяла телефон и набрала домашний номер. Голосовая почта. Я оставила еще одно сообщение, затем позвонила Кук и Дейву. Никакого ответа.

Почти через два часа я вышла из магазина тако, не зная, что делать дальше. Я сидела в своей машине, колеблясь. Копам нельзя было доверять. Я хотела вернуться в Вермонт, чтобы найти Лайзу, но я знала, что поездка туда сейчас может подвергнуть ее опасности. У меня было искушение покинуть Нихлу, но я бы не позволила себе этого, пока ситуация не разрешится так или иначе. Я не обрету покоя, пока Ева поджидает за каждым углом. Я не обрету покоя, пока не пойму, что все это значит.

Тела в моем подвале. Дочь убийцы.

«Ты похожа на нее».

Что, если Флора Фуэнтес была моей матерью? У нее были близнецы – те самые близнецы, которые исчезли. Возможно ли, что Ева похитила их у нее? Или, может быть, она увезла их уже после смерти Флоры? Это объяснило бы, почему мы оказались в Греции, почему она всю свою жизнь была такой скрытной. Если она забрала нас к себе, было ли это сделано из дружбы к Флоре или из мести? Или, может, она сама убила Флору?

Джосайя Смит. Он знал больше, чем сказал мне.