в ярости топнула ногой и, резко отвернувшись, ушла к самому краю склона к реке. Зачем она вообще позвала его?! Хотела увидеть, поговорить по-хорошему, как прошлым летом, но теперь он был перед ней, холодно ухмылялся, смотрел внимательными зелёными глазами — и ей больше не хотелось говорить. Если бы он провалился сквозь землю прямо здесь и сейчас, Анна была уверена — она бы радовалась. Потому что он должен был погибнуть не из-за Хога, не из-за кого-то ещё. Он был её проблемой, её целью, и только у неё было право решать.

Шорох ткани, шаги — и что-то тяжёлое и колющее шею легло на плечи. Она дёрнула плечами и сморщила нос.

— Убери, Керрелл…

Филипп сделал вид, что не услышал. Его дыхание щекотало за ухом, руки лежали на плечах, поддерживая плащ, и Анна поймала себя на том, что невольно упирается спиной ему в грудь. Она повернула голову, и внезапная нежность зажглась внутри, когда она смотрела на его профиль, на то, как он едва заметно улыбался уголками губ и глазами, такими тёмными сейчас.

Филипп поймал её изучающий взгляд, и глаза их встретились. Что-то дрожало в воздухе, и это «что-то» было больше, чем магия. Он приблизился к ней, дыхание стало тяжелее и чаще… Но Анна покачала головой и отстранилась.

— Нам не стоит… — прошептала она.

Филипп невесело усмехнулся.

— Не стоит…

Отходить не хотелось. К благоразумию взывать было слишком поздно. И черта, которую Анна продолжала проводить между ними с упрямством ребёнка, не верящего, что волны и в этот раз её смоют, была пересечена несмотря ни на что.

— И доверять тебе мне не стоит, — вдруг сказала Анна, отворачиваясь.

— А я тебе и не доверяю. — Голос прозвучал обыденно-жестоко. Плечи Анны напряглись. — Ты убила человека, который выполнял важную миссию. Я не верю, что ты не сделаешь этого ещё раз, и не верю, что этим человеком не окажусь я.

— Тогда зачем ты здесь?

— Потому что я влюблённый кретин, очевидно.

Филипп не успел понять, что произошло и почему, как Анна скинула его руки, плащ и отшатнулась, как будто он её ударил. Плащ упал на землю.

— Хватит об этом! — выкрикнула она, отталкивая его и задевая руку.

Дыхание перехватило, в глазах потемнело, и лицо исказило гримасой боли. Филипп с шипением схватился за плечо.

— Что такое? Что с тобой? — испуганно выдохнула Анна, пытаясь сообразить: что произошло и виновата ли в этом она. Может, она ударила его случайно высвободившейся магией?

— Ничего, — через силу проговорил Филипп, стараясь придать лицу спокойное выражение, но его руку парализовало болью. Она выворачивала мышцы, жгла каждую клетку от груди до кончиков пальцев. Она была ещё сильнее, чем сразу после ранения или когда он пришёл на базу. Сильнее, чем когда открытую рану обжигали лекарства.

— Что. С. Тобой? — отчеканила Анна, подходя к нему вплотную и глядя в глаза. — Отвечай, Керрелл.

— Лекарства… — выдохнул Филипп. — Наверняка они лечат…

— Лечат что? Тебя ранили?

— Да. — Он втянул побольше воздуха в лёгкие и наконец отпустил руку: боль начала отступать. — Мальчишка с ножами. Он сломал мне телепорт…

На лице Анны промелькнуло замешательство, быстро сменившееся раздражением: конечно, Орел бы не упустил возможности кого-то убить! Особенно принца. Но как? Как он мог ранить его, если с полгода назад её собственный удар — не смог!

И тут появилась мысль. Анна окинула Филиппа взглядом и вскинула голову.

— Где эта дрянь, Керрелл?! — Её глаза сверкали гневом. — Где кольчуга, я тебя спрашиваю?!

— Где-то там. — Филипп кивнул на полигон. — Я решил её не носить. Это нечестно. Другие люди…

— Да какое тебе дело до других людей?! — Анна хотела его толкнуть, но отдёрнула руку.

— Я их принц. Я должен подавать пример. Какой это будет пример, если я стану прятаться за артефактами?

— Ты несёшь чушь, Керрелл… — Она тряхнула головой. — Ты — прячешься за артефакты?! Ты вообще, мать твою, не прячешься, а стоило бы! Нормальный человек не лезет на рожон так, как ты. Нормальный человек не пришёл бы сюда, не пришёл бы в лес…

Руки её тряслись от злости, когда она схватила его за грудки. Филипп чувствовал электричество в воздухе. Оно стреляло, трещало, кололо его лицо, и её слова ударили так же.

— Носи свою чёртову кольчугу, Керрелл! — прошипела Анна. — Слышишь меня?! Плевать я хотела на твой народ и на идиотский «пример», который ты вбил себе в голову! Может, твоё мнение бы изменилось, оторви тебе руку? Если бы нож прилетел тебе в горло? Что бы ты вообще делал, если бы не я? Свалился бы к чертям — и никакая магия тебя бы не спасла. — Она ткнула в его грудь пальцем. — Носи её! Понял?! Если я узнаю, что ты без неё, клянусь, я лично прикончу тебя! Можем поспорить, что я смогу.

Филипп тепло улыбнулся и здоровой рукой дотронулся до щеки Анны. Она дёрнулась, не сразу поняв, что он делает и зачем. А потом нахмурилась, сжимая зубы, грудь её вздымалась от тяжёлого дыхания, но она не отстранялась, не отводила взгляда.

— Не нужно за меня беспокоиться, — прошептал Филипп.

— А я и не беспокоюсь, — Анна поджала губы, издевательски выгибая бровь, — просто предупреждаю. А теперь я ухожу, пока мы не сделали какую-то глупость. Пообещай мне, что не будешь идиотом, Фил. Я тебя предупредила и сдержу своё слово.

Она серьёзно посмотрела ему в глаза, и Филипп кивнул, перехватил её ладонь и на мгновение задержал в своей. Анна сжала его ладонь в ответ, и по пальцам прошёл лёгкий разряд, а потом она исчезла.

Филипп тяжело вздохнул. Холодный воздух обжёг горло, обветренные щёки горели, и потоки ветра забирались под одежду, но Филипп даже не думал застёгиваться. Он ещё какое-то время стоял у реки, глупо улыбаясь и задумчиво глядя в сторону посёлка, пока холодные дождевые капли не стали падать на лицо.

* * *

Оказавшись в доме, Анна грустно опустилась на диван, на котором должна была спать, и уставилась в стену. Если кто-то и заметил её отсутствие, ей было всё равно. Её мучило только странное чувство опустошённости. Словно усталость, разочарование и тоска смешались и захватили душу и разум.

Сбросив ботинки и куртку, Анна забралась под одеяло, свернулась клубочком, боясь замёрзнуть, и подумала — почти случайно, мельком — что даже на пронизывающем ветру, но рядом с Филиппом Керреллом было намного теплее и приятнее, чем под колючим шерстяным пледом.

17