— Не хотел бы я однажды узнать, что с тобой что-то случилось.

— Точно так же, как и мне — узнать, что с тобой что-то случилось. Я искренне хотел помочь тебе пережить расставание с Наталией и делал так много, сколько позволяла гордость. Я понимал, что тебе был нужен кто-то, кто утешил бы тебя… Ведь ты и сам выглядел так, будто в любой момент мог спрыгнуть с моста…

— У меня-то было много на то причин, — опускает взгляд вниз Эдвард. — Но сначала нужно было завершить начатое дело и спасти Наталию от рук этого старого гада.

— И ты прекрасно справился, — едва заметно улыбается Терренс. — Мне нравилось, как ты пытался защитить ее. Стоило дяде только метнуть взгляд в ее сторону, как ты уже был готов растерзать его.

— Так бы и было, если бы он или его прихвостни хоть пальцем ее тронули. И если бы они посмели причинить тебе какой-то вред.

— Охотно верю. Ведь ты и за меня заступался. И теперь я могу с уверенностью сказать, что тогда был безумно благодарен тебе за то, что ты был рядом. И я также гордился тобой, ибо в тот момент ты действительно вел себя очень достойно.

— Да, и несмотря на то, что я был козлом, ты заступался за меня и не раз спасал от дяди, — с едва заметной улыбкой неуверенно говорит Эдвард и на секунду склоняет голову. — Даже… Даже не дал мне сделать тот выстрел… В себя…

— Ты думал, я буду спокойно смотреть на то, как этот больной гад пытается надавить на тебя? Нет уж! Я бы не простил себя, если бы не сделал все, чтобы избежать этого.

— И это после того, как я едва не убил тебя.

— Ты не чужой мне человек, Эдвард. Мне не безразлично все, что с тобой происходит. И даже когда ты чуть не убил меня, мое мнение не поменялось. Тем более, что я был готов к этому, потому что ты предупреждал о подобном.

— Но лучше бы я настоял и убедил тебя остаться дома с Ракель.

— Чтобы эта тварь расквитался с тобой? Нет, я не могу этого допустить! Я поехал с тобой не только ради Наталии и желания покончить с этой историей, но еще и потому, что не хотел отпускать тебя одного из страха, что ты уже не покинешь тот дом. Точнее, покинешь, но… Мертвым.

— Зато не произошло бы того, за что мне всю жизнь будет стыдно.

— Не надо. Ты не хотел этого делать, а я не собираюсь винить тебя. Ведь я прекрасно видел твое состояние. Видел, что тебя сильно трясло, когда дядя засунул пистолет тебе в руку. Ты был близок к тому, чтобы заплакать, ибо у тебя глаза были на мокром месте. Что-то подсказывало мне, что ты не осмелился бы на что-то подобное. А благодаря смелости Наталии и ее желанию рискнуть ты смог послать дядю к черту.

— Я никогда не хотел убивать ни тебя, ни кого-либо еще! — с жалостью во взгляде отчаянно восклицает Эдвард. — Клянусь, никого! Я не убийца! Не убийца!

— Я знаю, Эдвард, не надо так нервничать. Ты уже доказал нам всем, что действительно не замышлял ничего плохого. И сделал все, чтобы доказать, что мы неправильно тебя поняли. Да, ты совершил много непростительных ошибок и показал свою самую худшую сторону. Но кто не ошибается? Лично я косячил миллион раз и дорого за это расплачивался.

— И что ты хочешь этим сказать? — слегка хмурится Эдвард.

— Я хочу сказать, что человек заслуживает второй шанс начать все сначала, когда он искренне сожалеет о содеянном, — спокойно отвечает Терренс. — И когда это можно прочитать в его глазах. Я бы не сказал, что ты оступился, ибо шел на все те поступки сознательно. Но все же у них есть какое-то объяснение. Ты не пытался целенаправленно причинить кому-то боль.

— Ох… — Эдвард виновато склоняет голову, уставив полный грусти взгляд вниз. — Если бы у меня был этот второй шанс, то я бы воспользовался им и больше не допустил бы прошлых ошибок, из-за которых я могу потерять то, что совсем не хочу терять…

Терренс несколько секунд молча наблюдает за Эдвардом. А затем он с легкой улыбкой делает шаг вперед, берет брата за плечи и сжимает их:

— Я готов дать тебе этот шанс, — уверенно говорит Терренс. — Потому что прекрасно вижу твое раскаяние в случившемся. Потому что не могу прекратить общение с тобой. Не могу отвергнуть тебя и делать вид, что ты не существуешь. Я пытался, но не смог. И не хочу больше пытаться.

— Правда? — немного неуверенно интересуется Эдвард, переводя свои широко распахнутые глаза на Терренса. — Ты… Прощаешь меня? Даешь шанс стать для тебя достойным братом?

— Вообще-то, я уже давно простил тебя, — с легкой улыбкой признается Терренс и опускает руки вниз. — И почти забыл, что мы ругались. Успокоился, обо всем подумал и признал, что порой мог сильно перегибать палку.

— Спасибо. — Эдвард улыбается намного шире. — Твои слова дали мне огромное облегчение.

— И да… — Терренс кладет руку Эдварду на плечо, виновато смотря на него. — Ты тоже прости меня за то, что я накричал на тебя, ударил и набросился с кулаками. За то, что был излишне груб с тобой в день разоблачения и в день похищения Наталии. Я не должен был заходить так далеко и безжалостно дубасить тебя. Ведь… Я запросто мог покалечить тебя. А этого я бы себе точно не простил.

— Не бери в голову. Захотел бы избить — я бы потерпел. Не впервые. За все эти годы меня уже столько раз дубасили… И не сосчитать…

— В любом случае извини меня. Я не хотел причинить тебе вред. Было бы лучше позволить тебе просто уйти из дома до того, как началась та ссора. Найти какой-то предлог, чтобы увести тебя подальше от Наталии. И не дать вам разругаться.

— Это правда. Я перестал быть собой. Мое тело — не моя личность, так скажем.

— Понимаю. Я и сам был таким же, когда ссорился с Ракель. Если ее не было рядом, то я был спокоен. Но когда мы находились в одном помещении и ругались, то было невозможно оставаться равнодушным. — Терренс тихо усмехается и резко машет рукой. — Ох, да что там! Я вообще не умею контролировать свои эмоции, когда с кем-то ругаюсь!

— Ты сам сказал, что все совершают ошибки, и никто не идеален.

— Верно. Но главное — что все закончилось хорошо.

— Согласен, —