готов дать гарантию, что Клементина в первой жизни точно была человеком! — убеждённо заявил Беккет.

— Он прав, — согласилась собеседница. — Клементина Фредерика Гейден, баронесса Витгенштейнская, действительно была человеком, но постумная святая Клементина Сидонская — ньюмен, уж это я тебе гарантирую.

— Но как? — остолбенел Сэм. — И кто же ты тогда?

— А вот на это вопрос я отвечать не стану, — с улыбкой закрыла тему целительница.

— Но… — начал было детектив и замолчал, поражённый услышанным.

— Я хочу, чтобы ты знал, Сэм, — сказала Клементина. — Мои благодетели — протопресвитеры Павлиний Фарсидский и Альборий Элизийский — не просто мои опекуны. Они официальные хранители моего цифрового образа, и составляют комиссию по контролю моей постумной святости. Если я пойду против них и откажусь тащить свою ношу, то они вправе снять с меня звание святой за мятеж против церкви. Мой цифровой образ сотрут с суперкомпьютера ВЦС, а меня саму заточат в келье, где я умру от старости. Естественно, это будет моя окончательная и бесповоротная смерть. Готова признать, тут много тех, кто заслуживает дюбель в лоб, но любое открытое противостояние для меня не вариант. Уж ты извини, Беккет, но я пас.

— Получается, что ты раб своих покровителей? Их дойная корова? — с тенью жалости и неодобрения спросил детектив.

— Раб? Ну, тебе на эту тему стоило бы пообщаться с Петой Йагердсен, — ответила святая. — Я-то, считай, сто лет прожила без перерыва, а её оживляли только для конкретных заданий, а потом распыляли до следующего раза. Вот уж кто мог бы рассказать тебе о лояльности циркуля, который достают из готовальни только для того, чтобы начертить окружность.

— Так теперь я могу наконец поговорить с Петой? — обрадовался детектив.

— Ты с ней обязательно переговоришь, но позднее, — пообещала Клементина. — Сейчас это может всё испортить.

Беккет хотел сказать что-то в ответ, но в дверь постучали.

— Заходите, — крикнула хозяйка помещения, и в келью заглянула Глаша.

— Чего тебе?

— Матушка, службу отслужить бы надо, — сказала гостья.

— Мне, что ли?

— Ага.

— Так я не могу. С гостями занята. К тому же, я ведь не мужчина. Мне не положено. Как я служить буду?

— Матушка, ну ведь служила же, — не сдавалась Глаша.

— Грешна, было дело, — призналась Клементина. — Но больше не буду — грех же великий. А что же благодетели наши? Они почему не отслужат? Их же храм, личный, самим Экзархом Марса дарованный.

— Так ведь это… При деле оба, — развела руками гостья. — Отец Павлиний жития свои пишет. Не открыл, а через дверь велел проваливать. А отец Альборий с утра в женскую гимназию уехал экзамены по богословию принимать. Пока что не вернулся и на звонки не отвечает. Как же быть, матушка?

— Да уж, — устало покачала головой святая.

— Аглая, — подала голос Миранда.

— Чего? — напряглась Глаша.

— Ступай в центральный холл. Там вечно куча батюшек крутится возле кафетерия. Любой за честь почтёт.

Гостья промолчала и только впилась глазами в Клементину, словно ожидая её комментария.

— Сестра верно говорит, — подтвердила совет Миранды целительница. — Иди-ка ты на первый уровень.

— Слушаюсь, матушка, — резво поклонившись, Глаша вышла.

Как только дверь за ней закрылась, Сэм спросил:

— Кстати, сколько этой вашей Аглае лет?

— А сколько дашь? — ответила вопросом на вопрос Клементина.

— Ну, не знаю. Она как будто старая, глубокие морщины есть, но при всём при этом кожа очень молодо выглядит, да и носится она бодрячком. Лет пятьдесят? — попробовал угадать Сэм.

— А сто пятьдесят не хочешь? — хмыкнула святая.

Часть 24/30 - План штурма логова преступника

— А сто пятьдесят не хочешь? — хмыкнула святая.

— Вашей помощнице сто пятьдесят лет? — сморгнул детектив. — Это что, шутка такая?

— Нет, не шутка. Сто лет назад, когда меня воскресили в первый раз и я попала сюда, Глаше было сорок девять. Она моя келейница, и я к ней очень привязана. Где-то раз в месяц я её омолаживаю своими способностями, и всё же я не могу продлевать ей жизнь бесконечно. Пусть и очень медленно, но она стареет и рано или поздно всё равно умрёт. И тут я буду уже бессильна что-то поделать, — печально покивала целительница. — Упокоения во плоти Глаша так и не заслужила за все полтора века своего служения.

— Однако, — только и смог сказать Сэм.

— Совсем мы что-то заговорились, — Клементина устало потёрла виски. — Даже голова заболела. А ведь я рассчитывала, что секция вопросов будет короткой, и мы срезу перейдём к делу. Как я теперь буду вас инструктировать?

— Я могу помочь, матушка, — предложила Миранда.

— Как? — не поняла целительница.

Швея отсела к самому краю кровати:

— Положите мне голову на колени. Я облегчу ваше состояние.

— Так ты и это вспомнила? — глубокомысленно покачала головой Клементина. — Давно таблетки не пьёшь?

— С самой поездки к Урквину, — призналась Миранда.

— Ну, смотри сама, Миранда. Я хотела уберечь тебя от того, что ты рано или поздно вспомнишь, но ты сделала свой выбор, — сказала Клементина. Тем не менее, она приняла предложение и, сойдя с тумбочки, легла на кровати так, что её голова теперь покоилась на коленях швеи. Та положила сложенные лодочкой ладони на лоб святой и стала шептать молитву. Святая закрыла глаза и задышала глубоко и спокойно.

— Клементина, — позвал мужчина. — Пока мы не перешли к обсуждению предстоящей операции, у меня есть ещё вопросик.

— Да валяй, чего уж там, — расслабленно сказала целительница.

— Я хотел бы поговорить о Саломее.

— Что за Саломея? — не поняла Клементина.

— Сестра Саломея с «Космодамианска», ваша первая помощница. Та, что на мемориале обнимает ваши колени. Та, кто держала людей за голову и молилась, пока вы резали их на операционном столе. Та, кого теперь зовут Миранда, — не стал ходить вокруг да около Беккет и сразу выложил все карты на стол.

— Ого, — святая открыла глаза и уставилась на детектива. — Как вы узнали о Саломее?

— Урквин помог, — честно ответил Беккет, понимая, что своей откровенность он никак не