— У ребенка двое родителей, Лилечка, — тяжело вздохнув, сообщил очевидное Пахомов. — Мы, конечно, все с нетерпением ждем, когда родится еще один член семьи, но нужно и на другую сторону посмотреть.

— О-о-о! — запричитала Света, воздев руки к небу. — Почему все считают своим долгом лезть в мои собственные дела? Ты, крестный, всю семью Гараниных в Москве видел. Все! Достаточно! Зачем их всех сюда приглашать, не понимаю!

— А тебе разве не хочется взять реванш? — невзирая на крики, улыбнулся Пахомов. — Пусть твой Арсений обалдеет, когда увидит тебя не в ватнике с помойным ведром в руках, а нарядную, да еще в бальном зале де Анвилей. Там одна люстра дороже всей его недвижимости стоит.

Света, на минуту задумавшись, вспомнила дивный светильник, освещающий три этажа. Стеклянные цветы как живые, полыхающие радужным сиянием, мелкие птички и грозди винограда. Тонкая ручная работа муранских мастеров девятнадцатого века. Есть чем впечатлиться.

— Мы, конечно, грудь выпячивать не станем, — сурово предупредил Арман. — Но Бал посетят около двухсот человек. Тебе, Лана, не обязательно со всеми даже здороваться. И уж точно ни один священник или мэр на праздник не приглашен.

Света с удивлением уставилась на отчима и вытерла ладошкой слезы, как маленькая.

— Никто тебя замуж за твоего любовника прямо на Балу Лилий не выдаст. Веди себя, как подобает моей дочери и вдове Люсьена де Гралье. Иногда в сложные моменты правила хорошего тона и светское воспитание — единственное, за что удается спрятаться. Умение держать человека на расстоянии еще никому не навредило. Надевай лучшее платье и доброжелательную улыбку и вперед.

Арман поднялся навстречу растерянной Свете и раскрыл объятия.

— Не плачь, Лана, — пробормотал он, когда она прильнула к его груди и зарыдала. — Не плачь. Никто не станет силком тянуть тебя под венец. В мире полно холостых миллиардеров, глядишь, хоть один из них обратит внимание на мою бедную дочку-дурнушку!

Света стукнула кулачком отчима и, высвободившись из его рук, бросилась к себе в комнату.

Когда закрылась дверь, Витька расхохотался, а Лиля сдержанно улыбнулась.

— Пожалуй, ты поступил правильно, — хмыкнул де Анвиль. — Этот Бал и желание настоять на своем приведут ее в чувство. Лане давно пора воспрянуть духом, а то ходит как привидение.

— Ясен пень! — отмахнулся Пахомов и, с трудом поднявшись, заковылял прочь.

Оставшись наедине с супругой, де Анвиль привлек Лилю в объятия и прошептал нежно:

— Купи себе самое изысканное платье и надень бабкину рубиновую диадему.

— Я думала одолжить ее Свете, — вздохнула Лиля, удобно устраиваясь в кольце рук мужа.

— Свете дадим бриллиантовый кокошник и подходящее к нему колье, пусть у этого мерзавца зубы сведет.

— А ты мстительный, Арман, — довольно улыбнулась Лиля, — Бедный мальчик уедет ни с чем.

— Если он любит нашу Лану, значит добьется своего, а вот если начнет подсчитывать стоимость ее украшений, мы это заметим сразу. Иногда человеку кажется, что никто ничего не увидит, и он сам себя выдает. Нечаянно брошенным взглядом, брезгливой улыбкой или просто поднятой бровью. Наша задача посмотреть поближе на отца нашего внука или внучки и понять, что он за человек. И уж тогда решить, какие инструкции мы дадим Эбенхаймам.

— Ты думаешь, что он обратится к адвокатам? — встрепенулась Лилия. Арман глянул в настороженные зеленые глаза и, убрав косую челку со лба любимой, пробормотал:

— Мне бы не хотелось воевать из-за ребенка, моя дорогая. Но если этот человек — настоящий мужчина, то свое дитя он не бросит. Поэтому как только Арсений поймет, что окончательно потерял Лану, то закидает нас исками и требованиями. И мы, не желая предавать огласке некоторые интимные подробности из жизни Ланы де Анвиль, согласимся на многое. Вот поэтому я и хочу заранее насыпать крошек, чтобы прилетевшие птицы не склевали весь пирог…

Выскочив из будуара матери, Света передумала возвращаться в свою спальню, а спустилась по боковой лестнице на кухню. Там толстая повариха Жанна как раз достала из духовки румяные пирожки и радостно похвасталась:

— Посмотрите, какие красавцы, мадам!

— Я возьму один? — улыбнулась Света.

— Конечно, — закивала Жанна, и Света невольно уставилась на красные щеки и белозубую улыбку. — Берите несколько! Эти с вишней.

— Одного достаточно, — отмахнулась Света, выбирая небольшой пирожок.

— Как же одного? — изумилась повариха. — Вас же двое! Себя обделите или малыша!

Пришлось взять два пирожка и подняться наверх. Снова начали душить слезы.

— Интересно, — поморщилась она, утолив голод, — найдется ли во Франции человек, не знающий, что я жду ребенка?

Света хмыкнула про себя и, потянувшись за телефоном, подумала, что не зря выбрала платье от Стеллы Маккартни. Белое, с накидкой на одно плечо. Простое и великолепное.

«Ну держись, Сенечка дорогой», — подумала Света, нажимая на недавний контакт.

— Да, — хрипло отозвалась трубка после первого же гудка.

— Марго, — проворковала Света, мгновенно превращаясь в Лану де Анвиль. — У нас на Балу не хватает мужчин. Если твой брат согласится, я пришлю ему приглашение.

Сначала ехали через виноградники. Арсений из окна машины тупо пялился на серое небо в грозовых тучах, потом перевел взгляд на невысокие зеленые кусты, тянущиеся вдоль дороги и исчезающие за горизонтом.

«Наверняка, собственность де Анвилей», — хмыкнул он про себя, понимая, что, скорее всего, поездка окажется безрезультатной. Красавица Лана де Анвиль не снизойдет до разговора с простым парнем Сеней. Пройдет мимо, будто никогда и не знала. Никогда не стонала в его объятиях, не кричала в голос, когда он размеренно двигался внутри нее. И не его ребенок растет сейчас в ней. И есть ли он? Сохранила ли она? Или прервала беременность?

— Смотрите, смотрите, — охнули сестры, а вслед за ними и отец с мачехой.

Арсений, отбросив прочь грустные мысли, глянул вперед в лобовое стекло и обомлел. Лимузин летел к арке в средневековой стене, служившей когда-то укреплением. Он даже успел заметить узкие каменные бойницы и зубцы башен. А когда автомобиль пронесся по мосту, мелькнул глубокий замковый ров, засаженный изумрудной травкой. Снова начались виноградники. А потом издалека открылся вид на шато де Анвиль. Сразу бросились в глаза высокие башни замка, на протяжении столетий свидетельствующие о его неприступности. Только два ряда окон на крыше, прозванные французами «сидячими собаками», оживляли мрачное строение. Машина, плавно проехав вдоль здания, остановилась у широкой мраморной лестницы, заставленной по бокам кадками с цветущими растениями, рядом с которыми примостились высокие вазы с лилиями. Бал Лилий, вашу мать!

Пока гости выходили из лимузина и озирались по сторонам, краем глаза замечая идеальные узоры клумб, невысокие деревца, а за ними полоску моря, распахнулась дверь. На крыльцо — если широкую террасу повернулся бы язык так назвать — в инвалидном кресле, оснащенном мотором и пультом управления, выкатился Виктор Николаевич Пахомов и приветственно замахал гостям. Тотчас вслед за ним из дома степенно выплыла рыженькая девочка с тонкой диадемой в волосах и в голубом платье в пол.