они смогут опережать нас на шаг, сэр».

«Нам придется идти большими шагами, Виктор».

Прибыв к месту назначения, они направились прямо в офис Таллиса, чтобы сдать отчет. Он был явно встревожен.

«Это может быть неловко», — сказал он, теребя усы.

«Я не понимаю, почему это должно быть так, сэр», — сказал Лиминг. «Факты налицо. Нет никаких сомнений, что мистер Таннадайн избил ее».

«Ее травмы соответствуют описанному ею нападению», — добавил Колбек.

— Все это может быть правдой, — неуверенно сказал Таллис, «но мисс Грэхем, похоже, содержанка. Она совершенно открыто призналась, что была любовницей мистера Таннадайна.

«Какое это должно иметь значение, сэр?»

«Уж кому-кому, а тебе не следовало бы спрашивать меня об этом, Колбек. Суды весьма туманно относятся к обвинениям, выдвигаемым дамами легкого поведения, и, вероятно, они правы, поступая так. Такие женщины осознают опасность еще до того, как попадают в эти переделки. В глазах некоторых судей — и я не говорю, что согласен с ними, — слово кого-то вроде мисс Грэм имеет меньший вес, чем слово члена парламента.»

«Нет закона, который санкционировал бы жестокость», — сказал Колбек.

«Он выбил ей зубы», — сказал Лиминг, указывая на свой рот. «Сколько еще доказательств преступления вам нужно?»

«Не смейте приставать ко мне, сержант», — предупредил Таллис.

«Все, чего хочет юная леди, — это справедливости, сэр».

«Тогда давайте запустим процесс». Он взял со стола документ и протянул его Колбеку. «Это ордер на арест Клайва Таннадайна по обвинению в умышленном убийстве. На этот раз я обошел сэра Маркуса стороной, так что не будет дружелюбного магистрата, который просто погрозит пальцем заключенному, а затем освободит его. Возьмите джентльмена под стражу.»

«Он не джентльмен», — резко сказал Лиминг.

«У вас есть адрес мистера Таннадайна, сэр?» — спросил Колбек.

«Да, знаю, — ответил Таллис, «но лучшее место, где его можно найти, — это его клуб на Пэлл-Мэлл. Они с сэром Маркусом часто бывают там вместе».

«Сэру Маркусу нужно сказать правду о его предполагаемом зяте».

«Да, это так, но не жди, что он в это поверит».

Благодаря любящей заботе преподобного Перси Воана его тетя смогла стряхнуть с себя усталость, одеться и спуститься вниз. Хотя она все еще была крайне обеспокоена судьбой своей дочери, она больше не была подвержена приступам черного уныния. Сидя в кресле с высокой спинкой в гостиной, Паулина чувствовала себя уютно в присутствии своей сестры и двоих детей. Кассандра все еще могла придираться и шипеть, когда ее будили, но Эмма была успокаивающей гостьей, а ее брат — тем более. Паулина была ошеломлена, когда еще один член семьи Воан прибыл в Бернсайд Мэнор. Доминик Воан вошел в комнату, где его встретили с противоположной реакцией.

«Папа! «воскликнула Эмма, вскакивая, чтобы обнять его. «Так приятно видеть тебя!

«Приятно видеть тебя», — сказал ее брат, не менее довольный.

«Почему ты вмешиваешься, Доминик?» — спросила его жена почти раздраженно. «Мы прекрасно справлялись и без тебя».

— Не будь таким негостеприимным, «упрекнула Паулина, принимая поцелуй от своего шурина. «Мы рады видеть тебя, Доминик.

«Спасибо», — сказал он. «Я чувствовал, что мое место здесь».

«Ты как нельзя более желанный гость».

«Это зависит от того, что он сделает», — пробормотала Кассандра.

Эмма услышала комментарий. «Мама, это жестоко!»

«Как видишь, отец, «сказал его старший сын, «тетя Паулина в некотором роде поправилась. Она терпеть не могла оставаться наверху и быть отрезанной от последних новостей. Боюсь, однако, что этого было немного. Суперинтендант Таллис из Скотленд-Ярда остался здесь на ночь, а затем рано ушел с дядей Маркусом. С тех пор мы никого из них не видели.»

«Что случилось с инспектором Колбеком и сержантом?» — поинтересовался Воан.

«Из Лондона они ехали порознь. Все четверо должны были встретиться в Оксфорде, но мы действительно не знаем почему».

«О боже!» — сказал Воан со смехом. «Мы все учимся в шестерках и семерках, не так ли? Фактически, вся моя семья переехала сюда, в то время как почти все остальные уехали в Оксфорд. Если бы ситуация не была столь напряженной, у этого был бы большой комический потенциал. Из этого можно было бы извлечь отвлекающую проповедь, Перси.»

Викарий не согласился. «Я не думаю, что добрым людям Северного Черни нужно рассказывать о наших испытаниях и невзгодах, святой отец», — сказал он. «На публике я предпочитаю прикрывать все это завесой приватности».

«Перси читает замечательные проповеди», — сказала Эмма, одобрительно улыбаясь.

«У него редкий дар», — сказала Паулина.

Кассандра была нетерпелива. «Тогда пошли, Доминик. Зачем ты здесь?

«Это было потому, что я с нежностью вообразил, что ты, возможно, скучаешь по мне, моя дорогая». Он поцеловал ее в щеку. «Я, конечно, скучал по твоему обществу. Однако что на самом деле побудило меня к этому визиту, — продолжал Воан, — так это то, что я испытывал приступы вины.

«Почему — чем ты занимался?»

«Не было ничего такого, что могло бы вызвать твое неодобрение, Кассандра. Полагаю, то, что я почувствовал, было ощущением неудачи. Если, как кажется, Имоджин и ее горничная были похищены солдатом, который некоторое время назад выбрал ее в качестве мишени, то отчасти в этом виноват я. Я должен был лучше осознавать ее влечение к такому коварному человеку. Представьте себе мой ужас, — сказал он, — когда я узнал, что один из самых надежных разведчиков колледжа передал информацию о моей племяннице этому проходимцу.

— Если ты чувствуешь себя виноватым, отец, — сказала Эмма, — то можешь представить, что чувствую я. Я была там, когда Имоджин встретила этого человека. Я понятия не имел, что он подстроил эту встречу, чтобы узнать ее имя.»

«Ты ни в чем не виновата, Эмма».

«Я обязан нести некоторую ответственность. Мои глаза были зашорены».

«Это неплохо для молодой леди твоего возраста», — сказала Кассандра.

«Да, это так, мама. Мы с Имоджин были слишком невинны.

«Потеря невинности может быть болезненной и отрезвляющей», — сказал викарий. «Я слишком часто видел, как это происходит. К сожалению, именно такая судьба постигла Имоджин».

«Где она сейчас?» — печально спросила Паулина. «Это все, что я хотела знать. Что происходит с моей дочерью?»

Имоджен Бернсайд и Рода Уиллс сидели в зале ожидания на станции Крю в состоянии паралича. Ни одна из них не могла говорить. Они оба стали свидетелями чего-то настолько ужасного, что у них онемели