– Разве это не то, что я должен делать? Мы ведь одна команда.

Он прав. Поэт мертв. Своего коллегу я шпыняю почем зря.

– Да, это так. Посторонних никого?

– Да вроде нет.

– Вообще мест для игры в прятки здесь более чем.

– Это верно. Я иду искать.

Он выходит наружу, а я стряхиваю осадок от этой встречи, похожей на стычку. Нужно сосредоточиться на поиске пультовой. А вот и она, даже искать не надо: сразу при входе, справа. В небольшом помещении, уставленном мониторами, я никого не застаю. Вот те раз. Кто-то должен здесь безотлучно находиться, смотреть трансляцию, выслеживать стрелка…

Я сажусь за стол, перед рядком тянущихся вдоль стены экранов – типичное, хорошо знакомое расположение. При отсутствии блокировки (!) быстро и даже как-то слишком легко включаю режим просмотра. То, что я вижу, глаз не радует. Запись с автостоянки, где был застрелен Ньюман, – сплошная рябь в крапинку. Я пробую перезапустить камеру, но она отключена. Тот, кто убил Поэта, либо кокнул объектив снаружи, либо, скорее всего, имел доступ к этой самой пультовой и знает технологии не под стать мне. Сейчас там видно разве что снование копов по кампусу в безуспешных поисках крови. Я просматриваю экраны один за другим, но ничего не нахожу.

Дверь резко распахивается. Я вскакиваю и оборачиваюсь к двери. В комнатушку врывается Лэнг, смотрясь, как слон в посудной лавке. Такой же неуклюжий. Оглядевшись по сторонам, он захлопывает за собой дверь.

– Ты чего здесь шаришься? – спрашивает он с тихим бешенством. – Я кому говорил оставаться на месте?

Я отмахиваюсь от этого, сосредотачиваясь на том, что важно:

– Убийца Ньюмана, скорей всего, сначала грохнул камеру парковки: я не могу включить ее по новой. Тебе это не кажется странным? У Саммера камера тоже была отключена, а такими фокусами у нас традиционно баловался Поэт.

– Поэт на том свете, – огрызается Лэнг. – Не знаю, к чему ты клонишь, да и знать не хочу.

Его слова я пропускаю мимо ушей.

– Нужно узнать, не выведена ли из строя эта камера. Потому как если нет, то убийца мог находиться здесь, в этой самой каморке, где мы сейчас стоим.

– Ты влезла в эту будку, причем одна, а значит, могла вычистить эту запись как хотела. Другими словами, все перешептываются, что я у нас – мускулы, а ты – мозги. Хотя официально я и то и другое. У того засранца был на тебя запретительный ордер, а ты на момент его смерти находилась рядом. Вопреки всем запретам.

– Об этом я более чем наслышана, – отбиваюсь я.

– Одна, Джаз, – настырно напирает Лэнг.

– Что значит «одна»? – Я сдвигаю брови.

– То, что ты проникла сюда незаконным образом и как-то тут шуровала, причем в одиночку. Только на этот раз ты здесь не одна. А со мной.

– Я тебя не звала.

– А надо было, причем до того, как ты сюда явилась. Совсем забыла насчет «жить вместе, помирать вдвоем»? А, Джаззи?

– Ты говоришь так всякий раз, когда втягиваешь меня в адские переделки, где мне не место. Скажешь, такого не бывало? Бывало, и часто. Я, например, с тобой так не поступаю.

– Хорошо, – отвечает он с оттенком язвительности. – Мисс Нравственность. Но сейчас ты меня перещеголяла. В такую хрень мы под моим началом не попадали еще ни разу. – Указывает на мониторы. – Что там есть, о чем мне нужно знать?

– Ничего, достойного внимания. Ну а ты что-нибудь заметил, когда носился вокруг здания?

– Тоже ничего. Стрелять не в кого, смотреть не на что. Потому что этот тип покончил с собой. В этом все дело. Остается пойти и убедиться, что ты не пошла у него на поводу в выборе лишить его жизни.

– Пассажирская дверь была открыта, а пистолет в его руке лежал на пассажирском сиденье. Так что самостоятельно выбора он не делал.

– Дверь была закрыта, Джаз.

Я бледнею, но быстро прихожу в себя.

– Как это закрыта, когда была открыта?

– Читай по моим губам, – говорит Лэнг. – За-кры-та. Я видел это собственными глазами.

Глава 85

Когда Лэнг подошел, дверь минивэна была закрыта.

Эти слова звучат диссонансом тому, как я обнаружила эту же самую дверь отпертой.

Разум быстрой чередой высвечивает факты, которые тем не менее нуждаются в проверке.

– Ты меня слышишь? – не унимается Лэнг. – Дверь была закрыта.

Я возвращаюсь в настоящее и даю быстрый ответ:

– Еще одно доказательство, что он был убит. Видимо, я застала убийцу врасплох. Он или она закрыли дверь после того, как я отвернулась от минивэна и мы начали с тобой разговор. Тогда убийца и скрылся, благо камера была выключена.

– Или же Ньюман понял, что мы его взяли, и покончил с собой. Вот правильный ответ, Джаз. Он совершил самоубийство.

– Поэт себя убивать не стал бы. Он не из тех. У него другой склад ума. Он считал, что делает мир лучше тем, что в нем пребывает. Его кто-то убил.

– Ага, вот они подумают и скажут, что этим кем-то была ты. Так что он покончил с собой. И не дури. Признай, что ты не понимала его настолько хорошо, как тебе казалось, и возблагодари за это злодейку-судьбу, мать ее… Избави нас бог понимать его: много чести.

– Ты меня не слышишь.

– Не слышу, в чем здесь вообще проблема. Я, может, и не проходил всю вашу профильную подготовку, но я-то это знаю. Убийцы, когда попадают в ловушку, сводят счеты с жизнью. Сколько раз такое бывало… – Лэнг начинает перечислять серийщиков, покончивших в разное время с собой: – Джо Болл. Горькая Кровь. Чарли Брандт. Даллен…

– Остановись. Я все понимаю. Такое случается. Но в нашем случае такого не было. Я просто…

– Да перестань. Кого волнует, если кто-то из членов семьи возжаждал мести? Кому до этого есть дело? Сгинул он – и слава богу. Можно переключиться на другие дела.

– Нет. Что-то здесь не так. – Я упрямо поджимаю подбородок. – Может, он действовал не один.

– А это уже не по твоему профилю, – отсекает Лэнг.

– Допустим, он контролировал кого-то, как это делал Ньюман. Такое вписывается в канву событий. А вот то, что он покончил с собой, не вписывается. Дверь была открыта. Кто-нибудь ее закрыл. Я знаю это, поскольку могу описать все, что видела внутри этого минивэна. А моих отпечатков там не найти, потому что мне не нужно было открывать дверь. Она и так