клуба были гастроли эмигрантского хора донских казаков Сержа Ярова в 1926 году (особенно примечательные тем, что десять участников этого хорового коллектива решили остаться в Австралии навсегда) и русской балерины Анны Павловой.

В первые послевоенные годы клубом заведовал Николай Хохлов, сменивший Давиденкова в 1941 году. Хохлов родился в Тяньцзине, в Австралию прибыл в 1939 году и сделался преуспевающим владельцем магазина радиоприемников в Бэнкстауне[650]. Клуб служил местом встреч для ветеранов Белой армии, монархистов, скаутских отрядов, молодежных союзов и так далее и имел ярко выраженную православную, националистическую и антикоммунистическую ориентацию. На повторном торжественном открытии клуба после пожара в 1951 году присутствовал архиепископ Феодор[651]. Анатолий Коновец руководил группой православной молодежи, собиравшей деньги на помощь перемещенным лицам в Берлине, а деятель НТС Глеб Бердников выступал с лекциями, в которых ругал коммунистическую партию СССР. Антикоммунистическая тема усилилась в послевоенные годы из-за соперничества с идейным противником – красным Русским общественным клубом, расположившимся неподалеку на Джордж-стрит, 727. Сообщали об уличных потасовках между членами этих двух клубов, и завсегдатаев Русского дома очень строго предупреждали (под страхом исключения), чтобы они ни в коем случае не заходили в подвал Русского общественного клуба (или в «дыру», как ее презрительно называли противники). Русские, которым были близки левые идеи, тоже смотрели на Русский дом с недоверием: для них это было место, где «делают пропаганду против Советского Союза», как выразился в 1952 году один репатриант из Австралии в беседе с сотрудником советских спецслужб[652].

Конечно, русская диаспора была по-настоящему немыслима без внутренних распрей, и в 1952 году меньшинство членов клуба, среди которых был Борис Домогацкий, восстала против «замкнутого характера» клуба, «отсутствия твердой национальной линии, неумения представить русских антибольшевиков перед австралийскими народом и властями», а также затягивания ремонта после пожара, случившегося в 1951 году. Вернули на работу «опытного и энергичного заведующего» Хохлова, многолетнего председателя клуба (который, по-видимому, ранее сложил с себя обязанности)[653]. Другой конфликт произошел в 1953 году, когда контроль над клубом безуспешно попытался захватить Русский антикоммунистический центр[654].

Клуб продолжал проводить различные культурные мероприятия и встречи: занятия для молодежной группы, уроки русского языка для детей, концерты балалаечников и домристов, выступления казачьих хоров, джазовые концерты и театральные постановки. В 1949 году молодежную группу возглавил Василий Куликов, бывший студент университета, растившего кадры для Гоминьдана в Китае. Выступала в клубе театральная труппа Василия Томского, созданная еще в Харбине. Один молодой ди-пи, приехавший в Сидней в 1953 году, попал в клуб на концерт, на котором выступали Мики Кэй (Дмитрий Киреевский) и «большой меланхоличный Серж Ермолл пел свои романсы, написанные им когда-то для известного Александра Вертинского»[655]. Игорь Смолянинов, бывший военнопленный и перемещенное лицо, который приехал в Австралию в 1950 году в возрасте тридцати лет, вспоминал клуб как место, где можно было «„забить козла“ (широко известное название игры домино), попивая пивко, послушать какой-нибудь доклад на родном языке. С некрасовским пониманием оценить достоинства солидных русских дам и фривольно помечтать, послушать последние свеженькие сплетни». Как докладывал в 1952 году в Москве один тайный советский агент (агитировавший за репатриацию), подавляющее большинство завсегдатаев «белогвардейского русского клуба» в Сиднее составляли бывшие перемещенные лица, но перемещенные лица вроде Смолянинова посещали не только белый клуб, но и конкурировавший с ним красный. Пока клуб находился на Джордж-стрит, он не имел разрешения на торговлю спиртным, но выпивку можно было купить в ирландском пабе по соседству. Субботними вечерами в клубе устраивались танцы: Гэри Нэш, встретивший там в начале 1950-х годов свою будущую жену Марину, вспоминал «маленький зал с лампами под абажурами, на которых были нарисованы [императорские] гербы с двуглавым орлом»[656].

К началу 1950-х годов помещение клуба на Джордж-стрит стало слишком тесным, к тому же пострадало от пожара, так что необходимо было перенести его в какое-нибудь другое место. Выбор пал на Стратфилд – и не случайно, ведь там строился новый православный собор, и многие русские переселялись поближе к нему – снимали комнаты и квартиры. Николай Хохлов и другие заведующие решили купить поблизости здание под будущий клуб и нашли подходящий объект по адресу Альберт-роуд, 3. У Хохлова был магазин в Бэнкстауне, милях в пяти, но в 1957 году он купил себе дом в Стратфилде и в том же году открылся клуб на Альберт-роуд. К 1960-м годам руководство клубом перешло к группе китайских русских. На протяжении почти всех 1960–1970-х и отчасти 1980-х годов председателем клуба был уроженец Шанхая Игорь Нестеров, сын бывшего белого офицера флота, ставшего затем предпринимателем, а исполнительными секретарями клуба в 1960–1970-е годы были (по очереди) Михаил Чуркин и Никифор Трескин. Чуркин, очередной бывший студент китайского университета, готовившего кадры для Гоминьдана, держал в Сиднее мебельный магазин. Трескин, приехавший в Австралию из Урумчи через Шанхай, был известен тем, что взял банковскую ссуду и добился для клуба устойчивого финансового положения приблизительно в пору переезда клуба в Стратфилд, а еще приобрел лицензию на торговлю спиртным и установил в помещении клуба игровые автоматы[657].

В столичных городах других австралийских штатов тоже работали свои русские клубы. Старейшим был клуб в Брисбене, основанный еще в 1920-х годах. В 1930-е его возглавлял полковник Иван Попов, о котором отзывались как о пламенном антикоммунисте и монархисте. В ту пору некоторые завсегдатаи клуба возражали против его политизации, но в послевоенные годы политика сама отступила на дальний план – люди «сходились в клубе, чтобы поболтать, поспорить, попеть русские песни и вспомнить прошедшее», что же касается идеологии, то, по словам члена НТС Сергея Зезина, это был ностальгирующий по прошлому антизападный монархизм. Зезин, новоприбывший ди-пи из Мёнхегофа, видел в этом клубе подходящий объект для обработки. Вместе с друзьями-единомышленниками они решили вступить в клуб и начать там культурно-просветительскую работу, а через нее – изложить свои солидаристические идеи. «Через некоторое время клуб был в наших руках», – вспоминал Зезин[658].

В Мельбурне был собственный Русский дом, основанный в конце 1940-х годов недавно прибывшими переселенцами из Европы и Китая, и там, как и в сиднейском клубе, господствовали антикоммунистические настроения. В 1960-е годы клубом руководил Ефим Мокрый, который сражался в Белой армии в Гражданскую, межвоенные годы провел в Югославии, а в Австралию приехал в 1949 году из европейского лагеря перемещенных лиц. В Аделаиде, как в начале 1950-х годов сообщали советские источники, существовал «белогвардейский клуб», который «вел активную антисоветскую и антирепатриационную пропаганду» среди ди-пи, но лишь в 1960-е