годы прочно обосновался Русский общественный центр в пригороде Аделаиды Норвуде; секретарем этого центра стал Николай Доннер (приехавший из лагеря ди-пи Мёнхегоф)[659]. В 1950 году Русский дом – с библиотекой и драмкружком – появился в Перте: его основала в центре города группа молодых ди-пи, приехавших туда после отработок по правительственным контрактам на рудниках, лесозаготовках и железных дорогах. Там выступали струнный оркестр, аккордеонист и кубанский казак, исполнявший популярный танец с шашками. Пертский клуб посещали не только русские, но и украинцы, белорусы, поляки и литовцы[660].

Антикоммунистическая политика

Политический диапазон белой русской общины включал разные взгляды – от старомодного монархизма до современного воинствующего антикоммунизма. Монархисты были антикоммунистами, но как противники всяких реформ и сторонники сохранения русской аристократии в точности такой, какой она была в прошлом, они часто не любили в современном мире и многое другое, помимо коммунизма. Один сиднейский деятель НТС жаловался коллеге в Германии, что с монархистами попросту невозможно иметь дело: они по-прежнему считают, что враг общества номер один – это Александр Керенский. Старики упорно цеплялись за свои старые убеждения («можно только восхищаться их стойкостью»), и следует признать, что, несмотря на отсутствие какой-либо организации, монархисты по-прежнему составляли подавляющее большинство в русской диаспоре[661].

Николай Фомин из Шанхая, человек, пользовавшийся значительным авторитетом в общине, остался монархистом[662]. Относительно поздно к этому стану примкнул Михаил Спасовский, один из вожаков Русской фашистской партии в Шанхае в 1940-е годы: тихо въехав в Австралию в начале 1950-х, он через некоторое время сделался верующим христианином и монархистом. Не привлекая к себе лишнего общественного внимания, он работал официальным распространителем газеты русских монархистов, выходившей в Буэнос-Айресе, а в 1960-х годах писал в австралийскую монархистскую газету «Русская правда», которую малым тиражом выпускал Георгий Коринфский. Бывший советский военнопленный и ди-пи, он был сыном капиталиста, потерявшего всю собственность из-за революции, некоторое время учился на историческом факультете Московского университета[663]. Другим видным фашистским деятелем из Китая, приехавшим в Австралию, был Сергей Ражев. В 1945 году его арестовали в Харбине представители советской власти, после суда он почти десять лет провел в лагерях, потом работал в СССР электриком. Наконец, когда его выпустили за границу, ему удалось воссоединиться с женой, Ираидой Рожнатовской (тоже состоявшей в 1930-е годы в Русской фашистской партии в Харбине), приехавшей в начале 1950-х в Брисбен. Живя в Австралии, Ражев, по-видимому, избегал политической деятельности, но остался убежденным антикоммунистом и сделался писателем. Писал он главным образом о Советском Союзе и печатался под псевдонимом Сергей Яворский. В сочувственном очерке, помещенном в «Австралиаде», отмечался его неожиданно колкий юмор, но ни словом не упоминалось его фашистское прошлое[664].

Важной частью общественно-политической жизни общины были мероприятия, связанные с поминовением новомучеников (царской семьи), проводившиеся в первое десятилетие почти исключительно на русском языке и адресованные только русской публике. В организации этих событий самым активным образом участвовала Православная церковь. В годовщину расстрела царской семьи проводились молебны в Мельбурне и Сиднее, в исторических анналах мельком упоминался некий Фонд ревнителей священной памяти царя-мученика Николая II[665]. В учрежденный антикоммунистами День непримиримости протопресвитер Тихон Киричук отслужил в русской православной часовне на углу Ла-Троб-стрит и Спенсер-стрит панихиду по жертвам, павшим в борьбе с большевиками. Особенно усердно поминали своих мучеников казаки. В марте 1951 года в Сиднее владыка Феодор отслужил панихиду по казакам, «погибшим в борьбе за Россию»; в числе мучеников поминались цесаревич Алексей и атаман Григорий Семенов, важный деятель китайской русской общины, расстрелянный после суда в СССР в конце войны[666]. Важнейшим эпизодом, сплачивавшим казачью общину, была трагедия в Лиенце в 1945 году, и собирались средства на возведение памятника на месте событий. Священник Исидор Дереза, сам находившийся тогда в Лиенце вместе с казачьим отрядом, но избежавший репатриации, отслужил в церкви Христа Спасителя в Мельбурне службу в память невинных жертв и призвал казаков и власовцев поставить памятник, увековечивающий это событие, как уже сделали в Аделаиде. В 1952 году такой монумент поставили на кладбище Фокнер в Мельбурне[667].

Почетное место рядом с мучениками делили в коллективной памяти иммигрантов герои вооруженной борьбы с коммунизмом. Что примечательно, люди, которые воевали под немецким командованием на фронтах Второй мировой, свободно рекламировали и проводили подобные мероприятия в Австралии – это при том что Германия во время войны была противником Австралии. Правда, все это происходило главным образом в русскоязычной прессе, но изредка в связи с антикоммунизмом эта тема всплывала и при взаимодействии русских с правительством Австралии. Так, когда казачий офицер Константин Дульшерс обратился к правительству от имени генерала Ивана Кононова, предлагая услуги последнего в борьбе против коммунизма, Дульшерс без тени смущения представился как офицер русской казачьей армии, которая «воевала против СССР с 1941 по 1945 год», – иными словами, воевала на стороне немцев против стран антигитлеровской коалиции, к числу которых принадлежала и Австралия[668].

Австралийское отделение Союза воинов освободительного движения привлекало белых русских эмигрантов из Югославии и Болгарии, а также бывших офицеров Красной армии и казаков. (Единственным признаком обеспокоенности властей Австралии стало нежелание регистрировать этот союз под таким названием: им было предложено добавить перед словом «воинов» слово «бывших».) Один горячий сторонник Власова объявил, что ведет перепись власовцев, чтобы объединить их, и что уже переписал восемьдесят семь человек. С похожим заявлением – только о бывших бойцах Русского корпуса – выступил Николай Доннер[669].

Русская пресса отметила годовщину образования Русского корпуса (добровольческого формирования, предложившего свои услуги немцам во время войны), а также осветила встречи бывших власовцев, чтивших память Андрея Власова, «вождя русского освободительного движения», в день его смерти. В Мельбурне панихиду по Власову отслужили в церкви Святой Марии, и Александр, сын священника Исидора Дерезы, выступил с заключительной речью, в которой говорил о грядущем освобождении России как о главной цели русского народа. В Сиднее в декабре 1951 года прошел вечер памяти Власова, среди присутствующих были сторонник НТС Борис Домогацкий и лидер антикоммунистического движения генерал Георгий Алексеев. В 1952 году на страницах «Единения» поздравления с Пасхой поместили власовцы и «воины Освободительного движения» [белого] [670]. Притом что чаще всего отмечались памятные даты, связанные со Второй мировой войной, о Гражданской войне тоже не забывали, особенно казаки, назвавшие несколько своих станиц в честь героев Белой армии[671].

Естественно, белые русские не отмечали советский праздник 7 ноября – годовщину Октябрьской революции. Зато в тот же самый день