— Лизи, она спрашивает, насколько ты хороша в определении демонов, — пояснил Эдвард, и бровь Лизи взлетела еще выше.

— Достаточно хороша! — выпалила она, оскорбленная, очевидно, до глубины души, и Эди скептично посмотрел на нее. — И это очень грубо — задавать такие личные вопросы! — сказала, обидевшись настолько, что даже позволила себе сделать замечание мне.

— Лизи, но это же неправда, чего ты бесишься? — спросил Эдвард, поставив на стол стакан. — Ты слабый сенсор, и это проверенный факт, — добавил он, и Элизабет зло посмотрела на него, а потом на меня.

— Извините, не хотела вас обижать, просто спросила из любопытства, — сказала я, чувствуя себя неловко.

— Я, кажется, говорил тебе, что Лизи не самый сильный сенсор, но наша семья очень ею гордится, — скептично заметил Чарли, и я была готова запустить ему в голову свой салат.

Элизабет изображала оскорбленное достоинство и с непробиваемым выражением лица ела, Чарли сидел примерно с таким же видом, что и сестра, а Эди, похоже, просто устал от скучного вечера и мечтал поскорее уйти отсюда, впрочем, как и я. От десерта все благоразумно отказались и, расплатившись по счету, сели в такси. Оказавшись в квартире Эдварда, мы быстро попрощались и перенеслись в лес.

— Я не ожидал от тебя такого! — тут же набросился на меня Чарли, и я вспыхнула.

— А я не ожидала такого от тебя! Весь вечер ты сидел и молчал, делая вид, что ты меня едва знаешь!

— Ты обидела Лизи! — напомнил Чарли, тоже начиная кипятиться.

— Как? Она слабый сенсор, и в этом никто не виноват! А я всего лишь подумала, сможет ли она помочь нам с Пинклтоном, вдруг она его почувствует?

— Виновата ты, что напомнила ей об этом! И я не буду впутывать свою семью в наше расследование! — сказал Чарли, повышая голос. — Лизи старалась вести себя с тобой вежливо, по-доброму!

— Я не виновата! Я не виновата в том, что Элизабет заносчивая дамочка с огромным самомнением, которая нервно и болезненно реагирует на факты и людей не своего круга! И она не вежливая и не добрая, нет. Вежливый и добрый человек не смотрел бы на меня весь вечер, как на убожество, и не впадал бы в ярость из-за того, что я перепутала вилки для салата! — выкрикнула я, и Чарли молча посмотрел на меня, а потом сказал спокойно:

— Ты даже не попыталась им понравиться, это подло.

— Нет, Чарли, я старалась изо всех сил им понравиться и соответствовать, только ради тебя я пошла туда, к ним, зная, что я не могу им понравиться! Я даже надела эти чертовы неудобные каблуки! — сказала я, стягивая с натертых ступней неудобные ботинки и в ярости бросая их на землю. — Подло было с твоей стороны сидеть с таким лицом и молчать, когда твоя сестра морщилась, услышав о том, кто мои родители! — выкрикнула я, чувствуя, что сейчас расплачусь, и отвернулась, стоя босыми ногами на снегу и пытаясь успокоиться. Повисла пауза.

Неожиданно Чарли подошел ко мне и подхватил на руки. Тут же последовала яркая красная вспышка, и мы в мгновение ока очутились на диком узком каменном пляже, отгороженном от всего мира огромной скалой, закрывавшей от нас яркое тропическое солнце. Вокруг был только песок, мелкая гладкая галька под ногами, ракушки и теплое море, что спокойно лежало перед нами и не спеша накатывало на берег, оставляя пенный след. Чарли осторожно опустил меня на теплые камни и нежно поцеловал, прижимая к себе.

— Давай просто забудем о том, что случилось, — предложил он, и я, секунду посмотрев в его глаза, согласно кивнула. — Ты такая красивая, что я просто не могу перестать смотреть на тебя, — сказал Чарли, и я улыбнулась.

С моря дул теплый влажный ветер, путая мои волосы. Чарли осторожно убрал прядь с моего лица и нежно коснулся щеки кончиками пальцев. Мне показалось, что сердце сделало мертвую петлю от счастья. Наши губы слились, и одежда начала падать на теплые камни. Чарли, нежно целуя каждый сантиметр моего тела, довел меня до состояния эйфории, граничащей с безумием и просветлением одновременно. Каждое его прикосновение огнем жгло кожу, и сердце стучало, готовясь вырваться из груди и навсегда упасть к его ногам, навсегда быть его. Мы не могли остановиться, наслаждаясь друг другом, наши стоны перекрывались шумом прибоя, и наконец я замерла на вершине блаженства.

— Мне не хочется уходить отсюда, — признался Чарли, когда мы оба лежали на песке, вытянув ноги так, чтобы волны касались их.

— Ты всегда это говоришь, когда мы проводим время вдвоем, — заметила я, улыбнувшись.

— Потому что это действительно так, — сказал он. — Зато ты никогда так не говоришь.

— Что? — воскликнула я, засмеявшись.

— Я люблю тебя, — неожиданно сказал Чарли, и я опешила, удивленно глядя в его карие глаза. — Что-нибудь скажешь в ответ? — спросил он, склонившись надо мной.

— Хоть это звучит как шантаж, но… — сказала я и набрала в грудь побольше воздуха. — Я тоже очень люблю тебя.

Чарли улыбнулся, золотое тропическое солнце сделало его глаза янтарными и мягкой бронзой тронуло кожу, ветер трепал черные волосы, и я глядела на него, затаив дыхание и не в силах насмотреться. Мне стало так легко оттого, что я наконец сказала о своей любви! Хотелось смеяться и кричать от радости, которая переполняла меня до самых краев и вырывалась наружу счастливой улыбкой. Мы провели на пляже еще немного времени, но на часах неумолимо бежали стрелки, предупреждая о необходимости вернуться в Академию, и нехотя мы взялись за портал.

Следующая неделя прошла для меня как в розовом тумане. Влюбленность была буквально написана на моем глуповатом, вечно улыбающемся лице и бесила даже Дороти, но меня это не волновало, я была так счастлива, что не замечала ничего вокруг, кроме Чарли.

Мы вчетвером собирались каждый день в библиотеке, пустующей в середине семестра, чтобы обсудить увиденное в доме мистера Пинклтона и придумать план действий. Добросовестно пытались найти в книгах, кем бы мог оказаться профессор Пинклтон, но, прочитав все типичные и нетипичные признаки демонов всех уровней, начали попросту заходить в тупик и сомневаться.

В конце недели нам с Дороти предстояла вылазка с группой, и мы боялись просто до смерти. Но время бежало быстро, четверг приближался неумолимо, а наша команда так и не придумала ничего, что могло бы подмочь в расследовании или хотя бы предотвратить дальнейшие попытки профессора покончить со мной на очередной вылазке во второе измерение.

— Я все еще уверен, Анна, что то происшествие было случайностью, он не хотел тебя убивать, — пытался успокоить меня Чарли, допивая какао в баре у Питера.

— Нет. Он видел, что я видела. А вдруг он это повторит? — паниковала я, нервно перебирая краешек красной салфетки.

— Он мог убить тебя в больничном крыле. Но не стал, а значит, не уверен в том, что ты что-то знаешь, и в том, что кто-то тебе поверит, — поддержала Чарли Дороти и взяла кусок пирога с черникой. — Чарли прав, тебе ничего не грозит. Ну, кроме того, что грозит всем остальным студентам на вылазке, — добавила Дот, и я нервно передернула плечами, вспоминая все вылазки с группой.