— Спасибо! — крикнула я, но тут за спинами парней возник второй касинь, услышав рев своего товарища, он тут же поспешил к нему на помощь.

Я не успела ничего предпринять и только дико закричала, указывая на демона за их спинами, когда тот уже оказался возле Гарольда и, подмяв его под себя, ударил в правый бок одним из щупалец. Арнольд среагировал мгновенно — успел отскочить в сторону и остаться целым. Касинь разинул пасть и уже хотел оторвать извивающемуся под его щупальцами Гарольду голову, как вдруг рядом с ними ослепляюще вспыхнул красный свет. Блеснуло что-то золотое, и на меня брызнула горячая кровь демона, касинь отпустил Гарольда и заревел — в его ухе торчал золотой клинок для нанесения рун, который ловко метнул мистер Пинклтон.

— Все ко мне! — закричал профессор, но Арнольд ринулся к раненому товарищу.

Я подбежала к нему и стала помогать поднять на ноги Гарольда. Раненый касинь, вырвав из головы клинок, развернулся к профессору, а тот выхватил из-за пазухи небольшой нож и метнул в демона, целясь в широко раскрытый рот. Демон неистово закричал, пытаясь вытащить из себя нож, вошедший по рукоять.

Мистер Пинклтон активировал портал, и мы очутились в каком-то помещении, напоминавшем склад магазина. На полу передо мной лежало бесчувственное тело Ирвина Стивенсона, кто-то, кажется, Мирабель, плакал. Марию Пилинор, с окровавленными лицом и волосами, держал на руках бледный Джеймс Альби. Кто-то застонал, и, обернувшись, я увидела Гарольда: он, скорчившись от боли, держался за правый бок, а на пол под ним капала темная густая кровь.

— Зажми, зажми сильнее! — шептал перепуганный до смерти Арнольд, на которого опирался наш староста.

— Быстрее, поднять раненых! Все ко мне! — закричал профессор и протянул нам портал.

Вспышка — и мы очутились в Академии. Смотрели друг на друга огромными перепуганными глазами, Гарольд стонал, Мирабель впала в истерику, плакала и тряслась как осиновый лист, остальные стояли молча и не двигались.

— Финниган! Быстрее за доктором! — закричал профессор Пинклтон, и Эдуард, выйдя из ступора, сорвался с места.

Немного придя в себя, я огляделась — прислонившись к стене, сидела Дороти, на полу рядом лежала Селеста Спринг, которая так и не очнулась.

— Дороти, как ты? — Я опустилась на колени около нее.

— Что случилось? — спросила она, хлопая глазами и глядя на стонущего Гарольда и окровавленную Марию.

— Касини напали на нас. Двое, — прошептала я, и Дороти приложила руки к губам.

В коридоре послышались торопливые шаги, в аудиторию вбежали врачи. Гарольда, Марию, Ирвина и Селесту поспешно уложили на носилки и тут же унесли.

— Кто еще ранен? — спросила женщина с седыми волосами, быстро окидывая нас взглядом.

Дороти подняла руку.

— Пройдите за мной в лазарет, — сказала докторша, и мы с Эдуардом помогли встать Дот.

В лазарете царил полный хаос, врачи и медсестры бегали с инструментами, бинтами, лекарствами, каталками, не замечая нас.

— Оставьте ее здесь, — сказала седоволосая женщина, указывая на кушетку. — Парень может задержаться, возможно, надо будет донести ее. А вы идите, — велела мне, и я, кивнув, пошла к двери.

— Готовьте операционную! — закричали за белой ширмой.

Мне стало не по себе, и я поспешила выйти. Побрела в общежитие, забыв забрать свои вещи из аудитории и вообще забыв обо всем на свете, кроме только что пережитого ужаса. Я не помнила, как добралась до комнаты, очнулась, уже когда стояла под холодными струями душа, опершись спиной о стену. Придя в себя, вышла из ванной и села на кровать, тупо уставившись в одну точку.

Не знаю, сколько времени я так просидела, но вот в комнату вошла Фелиция и накинулась на меня с вопросами, чего обычно она никогда не делала.

— Анна, расскажи, сколько было касиней? Профессор правда один всех троих убил? — восклицала она.

— Их, кажется, было двое, — сказала я растерянно. — Что слышно о тех, кто в лазарете?

— Гарольда Гринвуда и Ирвина Стивенсона прооперировали! — затараторила Фелиция, очевидно, радуясь вопросу. — Дороти Гейбл получила черепно-мозговую травму, Селеста Спринг тоже, и еще она сломала три ребра, у Марии Пилинор сильное сотрясение, а Джеймс Альби сломал нос.

— Какой кошмар… — прошептала я.

— Это точно! — подхватила Фелиция. — Родительский комитет давно собирал голоса за отмену охоты, чтобы на нее ходили только желающие! Представляю, что сейчас начнется! Мать Селесты точно просто так этого не оставит. Мы наконец-то избавимся от ежемесячных вылазок! — воскликнула соседка радостно, и я ощутила, как она мне противна со своим умением найти выгоду даже в такой ситуации.

Но я все же молчала и слушала еще с полчаса комментарии Фелиции по поводу случившегося, а еще комментарии Ирионы, других подруг, всех сокурсников и даже мнение ректора, которое было ей известно непонятно каким образом. В дверь коротко постучали, и, не дожидаясь приглашения, в комнату влетел Чарли. Он сразу направился ко мне, не обращая внимания на цоканье моей соседки, возмущенной такой наглостью.

— Энн, ты как? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Не очень, — честно призналась я.

— Пойдем ко мне, поговорим, — сказал Чарли, помогая мне встать, и я послушно побрела за ним.

Лиама в их комнате не было, скорее всего, об этом позаботился сам Чарли. Я села на кровать, и Чарли обнял меня, прижимая к себе и целуя.

— Расскажешь что-нибудь? — нарушил он тишину, и я мотнула головой. — Ну как хочешь. Главное, что ты цела! — сказал он, коснувшись губами моего виска.

— Зато другие пострадали, — ответила я, уткнувшись лицом в его плечо.

— Ну и что? Ты здесь ни при чем. Это их судьба, — просто ответил Чарли.

— Так нельзя! — возразила я.

— Что нельзя? Так думать? Но это же нормально. Твоей вины нет, так чего расстраиваться? — не понимал он.

— Чарли, — сказала я, серьезно посмотрев ему в глаза, и тихо озвучила свои наихудшие опасения: — Касини находят нас третий раз.

— И что? — спросил он удивленно.

— Похоже, я приношу несчастье, — ответила я, и Чарли расхохотался.

— Энн, ты бываешь иногда такой дурочкой, — сказал он сквозь смех и получил от меня тычок в ребро. — Ну-ну. Не обижайся. Правда. Брось думать о такой ерунде!

Но я не могла. Почему-то я не могла перестать думать об этом совпадении, и что-то внутри меня говорило, что я права.

— Успокойся, Анна, у тебя стресс. Ты ходила в лазарет, может, у тебя тоже травма? — спросил Чарли, но я отодвинулась и зло глянула на него.

— Нет у меня никакой травмы!

— Хорошо! — кивнул Чарли, и я вернулась в его объятия. — Но странно, — задумчиво произнес он.

— Что странно?