к нему робко присоединялись и другие снежинки, сыплющиеся словно дар ему. Не будь на лице маски, он бы сдунул эти прекрасные кристаллики в воздух, но сейчас он лишь перевернул руку, отпустив в свободу собравшиеся на своей перчатке хлопья. Мелкая белизна томно слетела и присоединилась к другим, упав на белоснежную землю. По выпавшему густому снегу к нему почти добрались неуверенные и несмелые следы девушки, внезапно застывшей на месте.

— Я Вас внимательно слушаю, Ореада. Не стойте за моей спиной молча.

Ореада вздрогнула, задумавшись над тем, что подтолкнуло ее выхватить черную мантию и шапку и последовать за волшебником во двор, оставив приятную компанию в гостиной. Отдавшийся в раздумье Ток не сразу заметил постороннее появление, но по пробуждению от дуновения морозного ветра, он снова стал таким же бдительным каким был всегда. Девушка восхитилась острой интуиции, позволившей ему определить, что именно она стоит за ним, а никто иной. Под сапожками хрустнул снежок, появившаяся особа заняла место рядом с ним, тоже устремив свой взор далеко вперёд на пространство между небом и землей, наблюдая за кружением блёсток, но не осмеливаясь предложить ему вынесенную для него одежду. Ток не любил повторять своих слов, но на этот раз сделал исключение.

— Я Вас внимательно слушаю, Ореада. Прошу, извольте выразить свои мысли? — медленно и четко произнес он, подчеркивая каждое слово.

— Мне нечего сказать, — коротко ответила Ореада.

— В таком случае, по какой же причине Вы оказались здесь, леди? — он все еще не отрывал своих глаз от туч.

— Просто подошла, — она внимательно и изучающе рассмотрела его лицо.

— Просто? Разве юная леди подходит, преодолев свои страхи, к чудовищу без на то особых причин. Уверяю Вас, не стоит страшиться меня до самого онемения.

— Забавно, — она опустила глаза, улыбнувшись и покрепче прижав к себе черную мантию.

Светлые глаза устремились на рядом стоящего, но безразличное выражение лица все еще оставалось неизменным. Однако, Ток ошибся, чувство, внезапно остановившее ее, не было страхом, позднее зажигание пришло в результате других ее домыслов.

— Подумать только, Вами руководствует не страх и не собственные интересы, не правда ли? Вы меня жалеете, — на губах появилась насмешливая улыбка, светлые зрачки блеснули.

Ток прекрасно понял ее, но он не понял, что именно ей помешало, раз она осмелилась дойти до почти самого финиша: отвращение, или же ее природа. Он заметил, что она не была типом людей, которые быстро приспосабливаются под общество, свободно ведут себя, выражая свои мысли в открытую. В ней было что-то другое, то ли воспитание, то ли ее натура, что не позволяло ей чувствовать себя свободным с людьми.

— Не стоит меня жалеть, мисс Ореада.

Он отвернулся от нее, но его сердце будто дрогнуло и немного сжалось, вспоминая забытую душевную боль. Будучи клейменным, он устал бороться с предрассудками людей, часто воспринимающих его опасным и избегающих проявления доверия к нему, боясь попасть под путы дива Фрифтара. Со временем он привык к отвращению общества, воспитав в себе каменного человека, переставшего обращать внимание на мир его окружающий. Такова была его судьба, таково было решение ее Величества клеймить его в соответствии с его сущностью, и это невозможно поменять. Сент, Дафна, Эльфик и Эльфийка в нем видели своего спасителя и опору, нашли силы в себе двигаться дальше и выйти из отчаяния с его помощью. Флоувер любила его всей душой, но ее брат не позволял себе раскрыть свои слабости ей, оставаясь великой опорой в ее жизни. Для остальных его единомышленников, он был их предводителем и связывающим звеном. Посторонние в нем видели лишь клейменного, испытывая то самое привычное отвращение либо опасения. Неожиданностью стало его превращение в объект жалости третьего лица. Своим сочувствием она ему напоминала про давно прошедшие времена, когда он еще был слаб и нуждался в сочувствии, а окружающие его топили, одиночество и потеря близких причиняло боль.

— Я не нуждаюсь в Вашей жалости, — его отчаяние превратилось в легкое раздражение.

— С чего Вы взяли, что я Вас жалею? — резко отрезала Ореада, не желая признавать истину. — Профессиональная привычка и не более.

— Да неужели? — спокойно произнес он и в нем появилось желание немного надавить. — Какова Ваша профессия? — произнес он с сарказмом.

— Заботиться о других, кто в этом реально нуждается, — подчеркнула она последние слова. — В ночь Фортиссиммума Вы так внезапно покинули парк, а Вашим наивным друзьям оставалось лишь заняться гаданием, — пальцы рук играли перед ее лицом и меж ними начали появляться магические искорки. — Вы ведь пытаетесь скрыть от остальных мою истинную магию звезды, неправда ли? Той самой особой звезды, ведь именно ее свет пробудил мои силы. Как и утверждает Ваша маска, Вам нельзя доверять, у Вас своя схема движения.

— Какая жалость, я-то думал мы договорились забыть про те самые события. Юная леди, прошу Вас не играться с огнем, лучше не изменяйте своим земным традициям и повеселитесь в канун Нового года.

— Меня насильно приволокли на эту планету, я живу по земным меркам. Ваши праздники меня мало интересуют, включая ваш новый год.

— О нет, тут-то Вы ошиблись, ночь начала движения планеты вокруг своего светила на этой планете знаменуется лишь временным искажением магической сущности и не более того. Этот год особенный завершение и начало цикла в двух планетах совпало — по земным меркам сегодня 31 декабря, то есть именно Ваш праздник. Да и вообще год выдался особенный, наши края успели позабыть про такой густой и чарующий снегопад. Все предвещает о переменах.

Ореада немного задумалась, она не утруждала себя подсчетами дат по земным меркам. Ее примерная ориентация во времени опиралась на мерки этой планеты ведь разница казалась на первый взгляд небольшой. Сутки длились чуть более 24 часов, в то время как на Земле на почти 4 минуты меньше по сидерическим меркам, месяцы в среднем состояли из 32 дней, а год — из 385 суток. Но такая мелкая разница не мешала грубому подсчету времени.

— Вы знаете гораздо больше о Земле, чем кажется, не правда ли? Я думала планета бессильных всех вас мало интересует. Держите свою одежду, — она взмахнула его теплым пальто и шапкой почти что, ударив ими в его грудь, а он лишь отдался некому ошеломлению. — Окоченеете Вы тут в одном жилете и рубашке.

Ток не ожидал от нее такого, он подготовился к сопротивлению, и позже просто подчинению, в следствии ее слабости и безвыходности, но не жалости, не стремлению понять. Девушка съежившись направилась в коттедж с беспорядочно вьющимися волосами подчиняясь потоку